От звонка до звонка

В палату хлынули люди. Но все они останавливались перед Родионом. Вперед выступил Игореха, за ним появились его бойцы – они спинами оттеснили толпу назад.

– Все путем, Сергеич! – Игореха был вне себя от дикого восторга.

Ему явно нравилась роль, которую он на себя взвалил.

Еще совсем недавно он был никем – первоход и просто крепкий парень. А сейчас он чуть ли не правая рука вора в законе. А вся его заслуга, что он первым безоговорочно поддержал Родиона в трудную минуту. Не всякий на такое способен. И сейчас он на коне. С подачи Родиона в одной упряжке с воровской братвой сумел разморозить зону. Это крупные очки в его актив. Если не скурвится пацан, авторитетом станет.

– Если все путем, Игореха, будем заканчивать бардак. Погуляли, и хватит…

– Хватит?! – послышался недовольный выкрик из толпы. – Да мы еще не начинали.

Родион нахмурился, на лицо легла грозовая туча.

– Кто там такой умный? – тихо, но с громовыми раскатами в голосе спросил он.

В ответ он услышал тишину. Толпа замерла, прислушиваясь к нему. Даже на смутьяна цыкать никто не стал.

– Кто там под ментовский спецназ лечь захотел? – продолжал вопрошать Родион. – Кому крови захотелось?… Короче, братва, с бардаком надо кончать. Своего мы добились.

Полковник Полыханов принял все наши условия. Будем жить, как должны жить… Все, расходимся по домам. Вместе с телками. Кстати, через час будет дискотека. Дамы приглашают кавалеров… За музыкой не заржавеет. За дамами тоже…

В толпе засмеялись. Резиновые женщины спровоцировали бунт. Они же и разрядили обстановку. Толпа уже не хотела рвать и метать. Зэкам не терпелось поскорее остаться наедине со своими подругами.

– Насчет дискача – хохма? – спросил кто-то.

– Хохма, – улыбаясь, кивнул Родион. – Хотя, если есть желающие…

– Желающих нет, – засмеялся Игореха. – Есть только озабоченные…

– Тогда расходимся, господа озабоченные. До дому идем, до хаты. А мы с полковником Полыхановым будем решать, как нам жить дальше. Чтобы хорошо всем жилось…

Процесс пошел в обратную сторону. Бунтовщики рассосались по общежитиям. Репрессий со стороны Полыханова не последовало. Да ему было не до этого. Нужно было брать в оборот своих ментов, чтобы о бунте не прознали в Москве.

И у Родиона выдалась бессонная ночь. Он провел ее на ногах. Разговаривал с людьми, собирал сход воровского люда, назначал пока что временных смотрящих промзоны, отрядов. Кроме того, нужно было восстановить разрушенные ограждения, ворота, навести порядок на территории. Так что далеко не у всех зэков вышла первая брачная ночь с резиновой женой. Большинство из них провели это время с рабочим инструментом в руках.

К утру порядок, по большому, счету был наведен. Как будто и не было никакого бунта в колонии. Все шито-крыто.

Только нет больше Грибка во главе зэковской братии. Сам он в больничке с черепно-мозговой травмой. Все-таки выжил, гад. Кто-то из его гвардии на соседних с ним койках – с тем же примерно диагнозом. Кто-то закрыт в ШИЗО. Кто-то же добровольно встал под флаг Родиона. Власть переменилась.

И горе тому, кто не хотел этого признавать. Впрочем, таких и не наблюдалось…

Глава седьмая

Женщины до добра не доводят. Даже на зоне. Уже через день после своего утверждения Родиону пришлось разбирать конфликт. Два мужика подрались из-за резиновой бабы.

Один другого ткнул в бок заточкой. До летального исхода дело, к счастью, не дошло. Но тот, который с дыркой в боку, валялся сейчас на больничке. А который его проткнул, стоял перед Родионом и обреченно буравил взглядом пол.

– Не дело это, из-за резиновой курвы с пикой на людей бросаться… – вслух рассуждал Родион. – Если бы живая женщина…

Он должен был наказать виновного. Но думы совсем о другом. Перед глазами стояла Лада. Он говорил о резиновой женщине, а думал о ней.

Лада предала его – ушла к другому. Мало того, она предала его в самый трудный для него момент. Она заслужила самого сурового наказания… Но Родион даже в мыслях не мог поднять на нее руку. Винил ее. Но при этом не оскорблял – даже в мыслях… Зато рвал на части Кондрашова. Он мог простить ему заводы. Но кражу Лады – никогда. Когда-нибудь этому гаду воздается по его заслугам… Только станет ли Родиону от этого легче?

Не быть им с Ладой вместе. Никогда. Даже если она сама захочет вернуться к нему, он не примет ее – погонит прочь.

А ведь он любит ее. Очень любит… И от этого так горько на душе…

– Ты ударил человека ножом. Из-за какой-то резиновой бляди… Кто ты после этого? – в упор глядя на виновника, жестко спросил Родион.

Мужик обреченно молчал.

– Как ты считаешь, что нам с тобой за это сделать?

Снова тишина.

– Ты достоин самой суровой кары, – продолжал Родион. – Самой суровой…

Убивать – это слишком. Но есть еще куда более страшное наказание – перевести виновника в разряд петухов. Но кочетов и без того на зоне хватает. И дальше плодить их никак нельзя.

– Мое слово – вечный парашник! – выставил он свой приговор.

И посмотрел на смотрящего отряда, где случилась свара.