Отара уходит на ветер

«Ну и пастух пошёл, совсем не знаю республику, — размышлял губернатор. — К лучшему. А я-то всё думал, как уравновесить силы, чтоб капиталисты по беспределу не сыграли? А контрагири сегодня сами явились. Только вес у них против тонн — граммовый. Ничего — начштабами их усилю, без моих людей много не навоюют… «Белым» поклянусь, что за «чёрное» золото я, за налоги и рабочие места, — но эти люмпены! А «красным» намекну, что я «зелёный», радею за крестьянство, — но эти буржуи! Главно — шумихи побольше, резонанса. В итоге выкатим олигархии километровый список: от ремонта аршановской школы до строительства ледового дворца в Абакане. Всё с магнатов высосу, с яхт на сушу перейдут».

Губернатор отозвал переводчицу в сторону.

— В 17:00 зайдёте ко мне для серьёзного разговора, — сказал он.

— Вы ведь всё поняли, так? — спросила она.

— А то… Хорош перевод, ничего не скажешь.

— Почему же тогда не прервали?

— А ждал, когда ваша глупость во всей красе раскроется, — ответил губернатор. — Не люблю недалёких подчинённых. Порывы простительны девочкам со скакалочками, но не государственным жёнам. В вашем возрасте уже пора понимать, что некоторые детали по угольной добыче пастухи знать не могут. Даже такие не дураки, как наши. Слышали же, как один из них про угольный референдум орал. Знакомо же разбойнику такому и слово «референдум», и где его применить… Вы пошли на поводу у эмоций, поселили сомнения в головах моих людей. А если разрезам быть? Коли так, то вскоре моим подчинённым придётся идти против общественного мнения, на таран идти. Тут гранитом надо быть, а не плюшем. А вот вы всех взбудоражили.

— Как я поняла, вы больше не нуждаетесь в моих услугах, — сказала девушка.

— Я и раньше в них не нуждался, среди коренного населения рос, — по-хакасски ответил губернатор.

Светлана вспыхнула.

— Удивлены? — спросил губернатор.

— Да, очень, — ответила девушка. — Только вот акцент.

— Вам не угодишь.

— Придираюсь, простите, — опустила глаза Светлана.

— Мою позицию по разрезам знаете? — задал вопрос губернатор.

— В ней есть неопределённость.

— Не будьте наивной, это меня раздражает.

— И всё же какова ваша позиция?

— Личная позиция может быть только у пастушков, — резко сказал губернатор. — А у меня её нет и быть не может. За меня наверху давно всё решили. В том числе — по угольным копям. Хочешь, чтобы твой субъект ходил в любимчиках, мечтаешь о допфинансировании, — нравься и потакай центру, лижи зад, кому следует. И я лижу. Лижу получше, к примеру, Архангельской и Орловской областей. Они, видите ли, гордые. Они не лижут! Поэтому они, извините, сосут… Как губернатор я могу лишь попытаться набить достойную цену за право на угольную добычу. И то эта игра на грани фола. Почуют неладное капиталисты — сдадут меня своим покровителям, и тогда хрен республике, а не перинатальный центр. Забудем тогда о новых дорогах, детсадах, школах и ФАПах.

— Так я уволена? — вопрос под гордый и чистый взгляд.

— Размечтались… Будете противостоять мне, но уже официально. Бестолково будете противостоять — уволю. Подбирайте команду. И никому ни слова.

— Карманная оппозиция?

— Простите, но идите уже к чёрту, — ругнулся губернатор, но так чистосердечно и по-свойски, что обидеться могла разве что круглая дура.

15

Мало кто видел, как образуется степной пал… Обычно прожорливый вепрь является зрителям уже во всём своём великолепии. Завидев днём чёрный дым, оранжевое зарево ночью — замирают степняки от страха и восторга. Во время огненных испытаний, когда обступали нас со всех сторон полки красного петуха, часто приходилось мне слышать от серьёзных вполне мужиков, что пожары возникают от грозовых молний, посланных Богом на землю за людские грехи.

И главно, в такие минуты веришь товарищам, нельзя, глядя на фронтовой размах стихии, не верить им, хоть и доподлинно знаешь, что возгорания исходят не от Бога (Он милосерден), а от беспечности Его любимых тварей. Десятки профессиональных огнеборцев и ДНДшников будут сражаться со случайным порождением какого-нибудь слабосильного подростка, но дело не выгорит, а выгорит всё. Дотла.