Отара уходит на ветер

В сёдлах они сидели прямо. Но хорошая осанка русского (звали его Володей Протасовым) выглядела фальшиво, потому что выставлялась напоказ. Если на парня никто не смотрел, он становился вялым, переставал контролировать себя и сгибался в рыболовный крючок, на который безбоязненно наживлялись мухи, комары и оводы. Спина хакаса Саши Челтыгмашева была небрежно-прямой от рождения, внимания к себе привлечь не старалась, поэтому смотрелся он на своём вороном так, как и полагается кочевнику в тридесятом поколении.

— Время скока? — спросил Санька. — Поди, на связь пора выходить.

Вовка нарочито ковбойским движением схватился за ременной чехол от телефона, выдернул мобильный, как кольт, взглянул на экран и бросил:

— Двенадцать без двадцати.

— Звякни деду, что всё норма, — попросил Санька.

— Не выйдет… Как от Лёнчика отъехали — связь пропала.

— Тогда СМСку катай и мобилу — в небо, — сказал Санька. — На высоте по любой отправка сработает.

— Ни фига, — возразил Вовка. — Мы на озёрах — не забыл? Да и «Билайн» у нас.

— Рыбаков в ихней конторе, что ли, нет? — расстроился Санька. — Говорил, надо было на «Мегафон» переходить. Там по любой мужики работают. А в «Билайне» что? Одно бабьё! Оно специально сюда связь не проводит, чтобы мужиков под юбкой держать.

Саньке хотелось выглядеть знающим жизнь и женскую природу. А мужик, знающий жизнь и женскую природу, в его понимании, должен был вести себя цинично и пренебрежительно по отношению к жизни и прекрасному полу. Весь его вид говорил: «Плавали — знаем». Однако дальше буйков, если говорить о тех же женщинах, Санька ни разу не заплывал. А выводы о безбрежном море скопировал у не самых лучших деревенских из числа бывалых. Трепет и романтику он в себе подавлял. Чем выше поднималась в нём волна тепла и нежности в отношении знакомых ему девушек и вообще людей и событий, тем развязнее он себя вёл.

А ведь с рождения у Саньки была другая природа: мягкая, волнительная и отзывчивая. Она прорывалась и гасилась. От постоянной борьбы с собой он всегда был внутренне взлохмачен. Эта борьба зачастую порождала странные ходы мыслей и поступков и оригинальную болезненную словоохотливость.

— Сань, да с «Билайном» всё просто, — улыбнулся Вовка. — Невыгодно просто.

— С чего это? Кругом глянь. Рябит от рыбаков с баблом, по снастям сужу. У таких на балансе бабок — не то что у нашего брата. Они и базарят без экономии. Со смехом, если требуется. С философией навроде той, что нам дед задвигает. С паузами, если тупят. Они могут себе позволить тупить, прикинь? И таких мужиков взяли и лишили общения!

— Пять минут назад они тебя напрягали, — заметил Вовка.

— Так то пять минут назад! А сейчас гляжу — отличные ребята без связи сидят. Зря мы их накалили на переправе. Нахаркали в колодец, с которого можно было деду звякнуть. Надо было через раз шуметь — местами. Не у всех же «Билайн». Вон тот, зырь, базарит из камыша… Ёперный театр — с берегом! Насчёт ухи, что ли, консультирует? — Санька аж привстал на стременах. — Блин, тут доехать-то!

— Чё делать-то будем? — перебил Вовка.

— Судьбу накалывать, чё. Главно, повыше мобилу кидай. Так, чтоб она в небе прописалась, как тётка у меня в хате. — Санька вперился в сторону деревни Аршаново и процедил: — В смысле — временно. А то б я давно уже из дома навинтил — всю кровь свернула.

— Ну, подкину, а потом запчасти по земле собирай.

— У тебя ж «Samsung», даже если шмякнется, — осклабился Санька. — Степная модель, такой хрен чё сбудется.

— А давай ты со своей мобилы, — предложил Вовка.

— Ага — щас! — И без того узкие азиатские глаза Саньки вдруг стали пунктирными линиями. — У тебя батя кто?.. Миллионер! У «Тарпана» такое поголовье, что это уже ни фига не поголовье. Это, извини меня, подотряд или вид — не помню, как там по биологии. А у меня батя кто?.. Лётчик! С рождения не видал. Командировка, типа. Денег не шлёт. — Cанька деланно-браво улыбнулся. — А чё — за идею работает, не то что твой.

— Чё ты язвишь всё время? — обиделся Вовка. — Отцом попрекаешь. Типа, я не на равных с тобой комаров кормлю.

— Ладно, — примирительно произнёс Санька. — Это я так — жрать просто хочу. Бросай мобилу, а потом обмозгуем, как харч добыть.

Вовка спрыгнул с коня и взошёл на ближний курган, чтобы получить выигрыш в метрах.

— Не подведи, родная. Чирикни там, наверху, — прошептал он и набрал в СМСке: «Идём по графику, дед».

— Поехали! — крикнул Санька.

Телефон взмыл в небо взапуски с мальчишескими молитвами. Метрах в десяти от земли, ещё на взлёте, мобильный пропиликал.

— Ушла! — выдохнул Санька и бросил: — Лови!

Но Вовка и без друга видел, что телефон, подброшенный дрогнувшей от волнения рукой, полетел вверх под углом, который выстраивают рукой пионеры, готовясь к подвигу. Он молча бросился к озеру, в которое камнем падал мобильный. Самоотверженный прыжок — и Вовка с зажатым в руке телефоном ушёл под воду.

— Погиб при исполнении, — сказал Санька, когда его друг вылез на берег.

— Фигня — высохну, — улыбнулся Вовка.

— Не ты, дура… Мобила!