Отбой на заре. Эхо века джаза

Действие рассказа происходит в Париже; по ходу действия для создания колорита Фицджеральд в нескольких местах употребляет французские выражения, которые в английском тексте смотрятся вполне естественно – в английском и французском языках используются некириллические буквы; в русском переводе возникает проблема передачи этой речи адекватно замыслу писателя из-за использования кириллического алфавита. Поскольку иноязычные реплики в тексте не несут смысловой нагрузки, а служат лишь для создания колорита, представляется целесообразной передача звучания слов французского языка кириллицей – в таком случае, возможно, реплики будут восприняты читателем не как вкрапление чужеродной латинской графики в кириллицу, а как неотъемлемая часть русского текста, неглубокий смысл которого вполне угадывается.

Весной – летом 1940 года по заказу продюсера Лестера Коуэна (1906–1990) Фицджеральд написал сценарий по этому рассказу; сценарий называется «Космополитен». Фильм по нему поставлен не был, но сценарий Фицджеральда лег в основу сценария выпущенного в 1954 году режиссером Р. Бруксом фильма «Последний раз, когда я видел Париж» (с Элизабет Тейлор в главной роли).

Рукопись рассказа включает несколько вариантов, не вошедших в окончательный текст.

Предложение «Чарли бросил взгляд на устраивавшуюся в уголке шумную группу педиков» в исходном варианте звучало так:

«Жалкий мир, покоившийся на общей слабости, теперь облетал, как папиросная бумага. Чарли отвернулся; его взгляд упал на устраивавшуюся в уголке группу женоподобных юнцов».

После предложения «Все износилось» в рукописи следовал следующий текст:

«Родители всегда растят гениев или, по меньшей мере, незаурядных личностей. Но и заставлять детей что-то делать, и бояться заставлять их что-то делать, из боязни убить в них врожденные таланты, – все это одинаково плохая замена непрестанной и осторожной опеке, с вечными проверками, поисками баланса и тщательным расчетом, ради того, чтобы не дать уйти чувству долга и цельности, которые не должны падать ниже определенного уровня. Это было именно то, чего старшим никак не удавалось незаметно привить младшим с тех самых пор, как лет десять – двенадцать назад наметился разлом между поколениями».

После предложения «Он купил билет на откидное место в “Казино” и стал смотреть, как Жозефина Бейкер творит свои шоколадные арабески» в рукописи следовал следующий текст:

«Но он почувствовал, что это было уже не то. Да, все те же сложно искривленные па, но в них уже чего-то не хватает. Ей нужна была Америка, и ей не хватало свежести – цветы цвели лишь потому, что корни высохли…»

Вместо «…напившиеся или нанюхавшиеся до визга дамы и девушки, уносимые на руках из общественных мест…» в рукописи было:

«…человекообразная груда жемчужин, сидевшая прямо за ним на представлении русской балетной труппы и заметившая своему спутнику, когда на сцене поднялся занавес: «Шыкарно, просто шык! Хто-то объязан срисовать енто на картину!» В Париже он лично был свидетелем таких сцен, которые заставили бы покраснеть самого Петрония… Люди, чьи ценности легко уместились бы в сознании мидий, коз, кретинов и пекинесов…»

Этот удаленный пассаж в слегка измененном виде впоследствии вошел в текст в статьи «Эхо века джаза» (см. далее).