Отбор для Слепого [СИ]

Пророк есть Пророк. И он поступил не так, как я ожидал, не так, как, скорее всего, ожидали люди Ростоцкого, засевшие с оружием за своей машиной. Он приказал нашим ребятам выйти, опустив оружие, и встать рядом с ним. Я бы никогда так не поступил — лишить себя всякой защиты! Поставить под удар своих! Но в этом — весь ОН, то ли обладающий способностью предугадать, что будет дальше, то ли просто готовый крупно рискнуть!

— Давид, ты тоже! — скрепя сердце пришлось подчиниться. — В машине сидит девушка, но она безоружна. Если вы нам не доверяете, она выйдет тоже.

При словах Пророка о Регине я готов вцепиться ему в глотку — и сам ужасался своей реакции! Из автомобиля неторопливо вылез невысокий коренастый мужичок, абсолютно лысый, но с широкой улыбкой на лице.

— Не буду даже спрашивать, всех ли ты выставил бойцов или снайпер где-то спрятался. Вижу — намерения твои чисты. Зачем в девчонку стреляли?

— Кто ты?

— Николай Ефимович Савин — правая рука Ростоцкого. Платон послал нас в один из кланов, входящих в Северную группировку по делу — мы торгуем с ними с разрешения Жука. Заодно приказал доставить Сашу к тебе. Я — врач. Мне можно осмотреть девушку?

… — Мне кажется, что он жив, — Регина с сомнением смотрит в багажник на светловолосого, безвольно раскинувшегося парня, все также похожего на Степку, как и раньше.

— Да он в живот ранен!

— И что? Может, пуля просто вышла, не повредив внутренние органы.

— А ты — врач, наверное? Чтобы ты понимала!

— Не врач. Но книжки кое-какие читала — в медицинский поступить хотела, в четырнадцать лет…

— Слушай, давай мы его перевяжем на всякий случай и пусть лежит тут — доедет, Рыжая его заштопает, если живой, конечно. Только пульса я что-то не ощущаю. А не доедет — такая его судьба, значит…

— Не-е, ты сам перевязывай — я больше по машинам! Да и рука у меня…

— Ты ж в медицинский поступать собиралась!

— Так это когда было? Потом-то катастрофа произошла! Или я раньше нее передумала? Не помню уже.

Она болтала так беззаботно и радостно, что я смотрел и не мог насмотреться — Регина казалась мне совершенно другим человеком, не той, сердитой, обозленной на весь мир, вечно огрызающейся девушкой, с которой я так необычно познакомился неделю назад. И такая она нравилась мне настолько, что я боялся спугнуть, боялся сказать неверное слово, наоборот, выбрав однажды правильный тон в общении с нею, изо всех сил старался не свернуть с этого пути.

— Гайка, как твоя рука? — я спрашиваю, доставая из небольшой походной аптечки желтые бинты, и что-то похожее на перекись. — Может, тоже перебинтуем?

— Нам уже совсем немного осталось. Пусть уж меня доктор посмотрит.

— Чем тебя не устраивает доктор Давид?

Она улыбается. И я застываю, открыв рот и выронив назад в аптечку бинт — красиво как улыбается! Как глаза искрятся! Вытягиваются в такой хитренький прищур, как у лисички!

— Каков твой профиль, доктор Давид?

— О-о! — восклицаю я, придя в себя. — Я все могу — психотерапевт, хирург, кардиолог… что там еще было?

— Кардиолог? Это да-а, ты, мне кажется, спец по сердцам!

Мне нравится, что она не спешит возвращаться в машину. Мне кажется, что она вышла вслед за мной. И я надеюсь, что сделала она это вовсе не потому, что хотела оставить наедине Слепого и Сашу. Я очень надеюсь, что просто захотела побыть рядом. И когда вновь иду к багажнику, делая знак рукой ребятам во второй машине, которые настороженно осматривают окрестности с оружием в руках (все-таки темнеет уже), чтобы кто-то пришел помочь. Тимур с готовностью бросается к нам.

— Тим, давай чуть приподними его, а я залью перекисью, да обмотаю бинтом — рана-то еще сочится. Точно живой…

— Да мы же вроде проверяли. Хотя, теплый, да… Наверное, уже остывать должен был бы. Командир, неужто Степка притворщик, шпион? Ну не может быть!

— Но он же стрелял в Милану?

— Да. Я точно видел. Причем, не сидя, а встал в полный рост — дурак!

— Думай, о чем говоришь! Он же в Сашку стрелял!

— Да у меня как-то в голове не укладывается все это… не понимаю, зачем он!

— Разберемся, — я затянул потуже, чтобы, если жив, не помер от потери крови… хотя потерял-то он ее уже немало! Всё, вали в машину, и давайте быстренько домой! Пошли, Гайка!

— Я тоже придумаю тебе кличку! — говорит обиженно, но как-то по-близкому, по-свойски.

— Учти, я расцениваю эти твои слова, как обещание. Но если кличка мне не понравится…