Отбор. Элита. Единственная

– Больше никому ничего не привез. Если можно, пусть это останется между нами? – (Я лишь молча кивнула.) – Ты ведь не из тех, кто любит хвастаться.

Я не могла отвести от браслета глаз. Он был совсем скромный, из полированных камней, которые не были даже драгоценными. Я протянула руку и пальцем погладила бок овальной бусины. Максон помахал браслетом, и я рассмеялась.

– Хочешь, я надену его тебе? – предложил он.

Я кивнула и подставила ему свободное запястье. Гладкие бусины приятно холодили кожу. Максон обвил мою руку и завязал маленькую ленточку, на которую они были нанизаны.

– Очень красиво, – произнес он.

Этого оказалось достаточно, чтобы сквозь все мои тревоги пробился крохотный росток надежды.

Он заставил ощутить, как мне его не хватало, и сбросил с моего сердца тяжкий груз. Захотелось вычеркнуть из памяти все, что произошло после того злосчастного Хеллоуина, вернуться назад в тот вечер и вновь стать той беззаботно танцующей парой. И тут мое сердце опять придавила свинцовая тяжесть. Вернись мы в тот вечер, у меня не было бы причин сомневаться в его искренности.

Даже если бы я позволила себе проявить все те качества, которыми я, по словам отца, обладаю и которых, по мнению Аспена, начисто лишена, я все равно не стала бы… и не смогла бы стать Крисс. Она была лучше меня.

Я так устала, так изнервничалась и запуталась, что начала плакать.

– Америка? – спросил Максон нерешительно. – Что случилось?

– Я не понимаю.

– Чего?

Я отметила про себя, что плачущие девушки уже не наводят на него ужас.

– Тебя. Я совершенно перестала тебя понимать в последнее время.

Я смахнула слезы с одной щеки, а Максон очень бережно утер другую.

Странно вновь чувствовать его прикосновение. С другой стороны, оно было таким знакомым и привычным, что мне показалось бы неправильным, если бы он этого не сделал. Когда слезы были утерты, Максон не отнял руки, а ладонью погладил меня по щеке.

– Америка, – произнес он очень серьезно, – если ты захочешь что-то узнать обо мне – о том, что для меня важно и кто я на самом деле, – достаточно просто меня спросить.

У него был такой искренний взгляд, что я чуть и в самом деле не спросила. Я едва не взмолилась, чтобы он все мне рассказал: в какой момент он обратил свой взгляд на Крисс? Знал ли он про дневники? Что такого было в этом совершенном браслете, что заставило его вспомнить обо мне?

Но как узнать, правду он скажет или нет? А тут еще и другой вопрос: как быть с Аспеном, если чаша весов – я это постепенно осознавала – склонялась в строну Максона?

– Не знаю, готова я к этому или нет.

Максон на мгновение задумался, потом взглянул на меня:

– Я понимаю. Во всяком случае, думаю, что понимаю. Но нам нужно в самое ближайшее время поговорить о некоторых серьезных вещах. Так что, когда будешь готова, я рядом.

Он не стал на меня давить. Вместо этого, поднялся, коротко кивнул и, забрав со столика камеру, двинулся к выходу. Прежде чем переступить через порог, Максон в последний раз оглянулся, и я с изумлением осознала, как больно мне видеть, что он уходит.

Глава 25

– Частные уроки? – переспросила Сильвия. – Несколько раз в неделю?

– Именно так, – подтвердила я.

Впервые за все время с моего приезда я была искренне благодарна судьбе за то, что есть Сильвия. Я знала, что она ни за что в жизни не сможет отказаться от возможности заполучить благодарного слушателя, внимающего каждому ее слову. А если это значило, что она нагрузит меня дополнительной работой, что ж, будет чем себя занять.

Думать о Максоне, Аспене, дневнике и моих соперницах одновременно было мне сейчас не под силу. То ли дело протокол, где все либо черное, либо белое, и подготовка законопроектов, где каждый шаг строго регламентирован. С такими вещами я вполне могла справиться.

Сильвия посмотрела на меня, все еще немного ошарашенная, потом расплылась в широчайшей улыбке и бросилась меня обнимать.

– Ох, это будет чудесно! – воскликнула она. – Ну, наконец-то хоть одна из вас поняла, как это важно! – Она чуть отстранила меня. – Когда вы хотите начать?

– Прямо сейчас.

Она едва не лопалась от удовольствия.

– Сию секунду, только принесу книги.

Я погрузилась в занятия, благодарная Сильвии за слова, факты и цифры, которые она вбивала мне в голову. Когда не занималась с ней, то готовилась к очередному занятию, чтобы убить время в Женском зале. Это помогало почти отключиться от разговоров остальных девушек.

Я корпела над книгами и с нетерпением ждала следующего общего занятия.

Когда оно настало, Сильвия попросила нас перечислить то, что для нас жизненно важно. Я указала семью, музыку и последней, как будто это слово просто требовало вывести себя на бумаге, справедливость.