Отбор наоборот, или Папа, я попала!

– Вещи больно хорошие были, господин, – начинаю объяснять я, – в нашей деревне такого не найти, вот я и согрешила, позарившись на чужое. Я тот час же всё верну! – стараюсь пробраться к выходу, но меня опять тормозит грозный взгляд воина.

– Ты вообще кто такая будешь?

– Меня Альма зовут, господин, я пастушка. – не моргнув глазом, вру я.

– Хаб! – он завет своего соратника. – Иди-ка проверь, есть ли там козлы на горизонте.

– Козочки, – поправляю я, – они более юркие и их сложнее обнаружить, а ещё они мужчин боятся, потому к ним девушек приставляют.

Кромеваль поднимает глаза к небу и его губы шевелятся, повторяя мои слова. Видимо, пытается выудить воспоминания о сельском хозяйстве и животноводстве из своей памяти.

– Нет там ни козлов, ничего другого. И Джоэла не видно, – докладывает Хаб, вернувшись, и я еле сдерживаюсь, чтобы не запустить в него чем-нибудь.

Вот же заноза в…!

– Видимо, домой обратно вернулись, – равнодушно пожимаю плечами, – да и мне пора, засиделась я тут с вами. Мне ещё обед готовить на семерых детей.

– Это ты когда успела? – дивится Коэн. – Вроде по виду тебе не больше двадцати.

– Да это братья-сестры, – махаю на него рукой, – скажете тоже! Я ж даже нецелованная.

А вот это я зря. Тяжело сглатываю, видя как губы Коэна кривятся в усмешке.

– Ну, с этим мы тебе помочь можем, – нагло заявляет он, – с виду ты ничего даже. Дохленькая, но живенькая. Тебя бы причесать, да приодеть, деревню-то и незаметно станет!

Король бы сейчас подавился. Он-то говорил, что во мне сразу видно аристократку. Что ж, видимо, не сразу.

Кромеваль, очень довольный собой за такой галантный комплимент, смотрит на меня с широченной ухмылкой.

– Девушке домой пора, – вновь подает голос Арон, сверля меня глазами, от чего весь боевой настрой сразу пропадает. – Я прослежу, чтобы она вернула Джоэлу одежду.

Его тон не терпит возражений и Хаб с Коэном расступаются, пропуская нас к выходу.

– Ну, бывай, пастушка! – Кромеваль впервые в жизни смотрит на меня с медвежьей ласковостью. – Я-то скоро на принцессе женюсь, а вот если бы это, то увез бы тебя из этих краёв глухих, да и подарил бы поцелуй первый! Чувствуется в тебе боевой дух, люблю я такое!

Кривлюсь от таких перспектив, но машу им рукой на прощание, увлекаемая Ароном в сторону озера, на ходу придумывая, как бы от него отделаться. Сбежать не получится точно, у него такая ловкость, что я даже рыпнуться не успею. Огреть его чем-нибудь? Жалко как-то…

– Уснула? – внезапно нарушает молчание джин, смотря как-то ласково.

– Простите? – не понимаю я.

– Я знаю, Далила, можешь перестать ломать комедию.

А вот тут я бы точно навернулась на неровной дороге и полетела бы носом вниз, не подхвати он меня за талию.

– Осторожно! Что же ты вечно неуклюжая такая? – ворчит он по-доброму.

– Ничего я не неуклюжая, – бурчу, обижаясь. – Вы меня с кем-то перепутали, я Альма, пасту…

– Хватит, Далила, – устало произносит он. – Я давно уже знаю. Всегда чувствовал в тебе женскую сущность, но скидывал это на способности метаморфа. Но потом, когда ты пыталась преобразовать форму огня, на мгновение мелькнуло твое истинное обличие, тогда у меня уже и не осталось сомнений.

В голове становится совершенно пусто, словно я разом забыла все слова. Хватаю ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег и смотрю в светящиеся глаза джина.

– Не переживай, я сохраню твой секрет, – мягко говорит он, – и когда ты придешь в себя, надеюсь, сможешь рассказать мне, зачем вообще понадобилось всё это представление.

– То есть ты не злишься? – виновато уточняю я, опуская глаза.

– Злюсь, конечно. Но я злюсь на тебя в последнее время постоянно, за то, что ты подвергаешься себя и свою жизнь опасности.

Час от часу нелегче. Какая забота, подумать только! И это я слышу от человека, которому до меня и вовсе нет никакого дела. Он ищет свою суженую, ну так пусть за неё и беспокоится.

– Эй, ты чего? – он делает ко мне шаг, вставая практически в плотную.

– Нормально всё, – бурчу я, отводя глаза в сторону.

– А вот твои надутые губы говорят о другом.

Он издевается надо мной! Отчетливо читаю это в его горящих глазах и хитрой полуулыбке. И почему только он так действует на меня, заставляя забыть все едкие словечки и колкие фразочки.

– Пойдем, – принимаю облик брата, изменяясь в росте, от греха подальше. Кто знает, что ему ещё может в голову взбрести. – Пока за нами не отправили поисковую группу.

Мы шагаем по тропинке, поросшей травой, и я пребываю в подозрительно хорошем настроении. Хотелось бы верить, что это от солнечного утра и моего хоть и краткого, но всё же сна, а не от шагающего позади Арона.

– Это правда то, что ты сказала? – спрашивает джин, когда мы возвращаемся обратно к пещере.

– О чем?

– О том, что тебя не целовали ни разу?

Щеки вспыхивают и начинают раздуваться от возмущения.

– Это тебя совершенно не касается!

– Значит, правда, – смеется джин.

Да шел бы он… В Сарасхару!