Отбор под маской

Грета же, попробовав вино, вынесла «редкости» приговор: «Действительно редкая кислятина». Что ее очень удивило, ведь золотой виноград считали самым сладким.

— Я не ценю это вино, мора ван Линдер, — подтвердил ее суждение некромант. — Редкая кислятина, на мой взгляд. Но подходит для того, чтобы подмешать эликсир честной болтовни.

— И часто вы опаиваете женщин? — вскинула брови бабушка.

— Исключительно по работе. Итак, я бы хотел начать с самого начала.

Мэдчен Линдер поставила бокал на стол и устроилась поудобнее. Она уже поняла, что присутствует здесь скорее как мебель, чем как полноценный участник диалога.

— Я родилась в столице Келестина, Луизете, — светски улыбнулась Амалия ван Линдер. — С этого начала?

— Да, подойдет, — кивнул Алистер. — Особенно если вы коснетесь того момента, когда именно вас завербовал тайный отдел. Что? Вы, конечно, надежно похоронили свои секреты, но так сложилось, что это лишь упрощает мою задачу.

Прикрыв глаза, Грета спросила саму себя, сколько еще секретов и тайн кроется в мрачноватом особняке ван Линдеров? И где конкретно они похоронены. Уж не на заднем ли дворе? А то бабушка три или четыре раза приказывала выкапывать одни деревья, чтобы посадить другие.

— Я родилась в семье преданных Келестину людей, — усмехнулась Амалия. — И изначально должна была встать на защиту интересов государства. Вопрос был только в том, какой во мне проснется дар. А когда дар оказался совершенно не впечатляющим… Что ж, я была очень красива, а для шпионки это немаловажно. Красота, ум и определенные навыки позволили мне быстро продвинуться по карьерной лестнице.

— И венцом карьеры стала пожизненная командировка в Кальдоранн. Вы вышли замуж за талантливого колдуна, который должен был занять пост главы колдовского совета. Верно?

— Абсолютно, — согласилась Амалия.

— Но этого не произошло. Почему?

— Потому что я родилась в семье преданных Келестину людей. У меня не было детства — я постоянно тренировалась и являлась вечным разочарованием отца и матери. Мою дальнейшую судьбу выбирали без учета моих желаний. Почему-то считалось, что я полностью разделяю точку зрения своих родителей. Именно поэтому, когда мне удалось привлечь внимание Киллиана, я вынудила его принять мою фамилию. Якобы из уважения к Келестину. А на деле я точно знала, что в этом случае его не только не выберут главой колдовского совета, но и вообще найдут повод, чтобы отправить в отставку.

— Он тоже это знал, — сказал Алистер. — И знал, что вы бывшая келестинская шпионка. И до самой смерти он надеялся, что вы испытывали к нему хотя бы половину тех эмоций, которые старательно играли.

Склонив на мгновение голову, Амалия ван Линдер вздохнула:

— Он был смешной, слабый и неуверенный в себе человек. Кальдоранн только выиграл от его отставки. Но я его любила. Мне, закованной в сотни личных правил, не умеющей отступать и искусственно лишенной чувства страха — мне был нужен именно такой мужчина. Рядом с ним я научилась жить как обычный человек.

— Искусственно лишена страха? — Грета удивилась так, что решилась вступить в беседу.

— Высшая менталистика, — криво улыбнулась мора ван Линдер. — Что ж, я надеюсь, все насладились видом моего грязного белья? Для чего вам это было нужно? Это не имеет отношения к Грете.

— Имеет, и самое прямое, — возразил Алистер. — Люди способны обходить кровные клятвы. Вы слишком поздно похоронили свой секрет, и он успел расползтись.

— Не понимаю, о чем вы, — вскинула тонко выщипанный брови мора ван Линдер.

— О том, что в вашей семье через поколение рождаются темные менталисты.

— И Грета им не является, — кивнула Амалия, — потому что темной была моя дочь.

— Удивительное сопротивление зельям, — восхитился некромант.

Но Грета видела, что ложь бабушке далась тяжело — лоб и виски покрылись испариной, губы побелели.

— Я не позволю подчинить ее! — крикнула вдруг Амалия. — Никто не будет решать за моих девочек! Они сами должны были выбрать свой путь. Дейрдре погибла, и часть моего сердца погибла вместе с ней. Но она была свободна, так свободна, как никогда не была свободна я. Я не позволю поставить Грету на учет и принудить к работе на государство. Прости меня, девочка, но я скорее тебя убью.

Вздрогнув, мэдчен Линдер вжалась в кресло. Бабушка пугала ее.

— За что?

— Не «за что», — покачала головой Амалия, и по ее щеке сбежала слеза. — А «почему». Поверь, в работе на государство нет ничего хорошего. И я сделала все, чтобы дать тебе выбор. В Келестине произошли изменения, если нас загонят в угол, я попрошу помощи у башни белаторов. Ты станешь одной из них, но это гораздо большая свобода, чем все, что тебе смогут предложить здесь.

— Ты бы правда смогла меня убить? — Грета, напряженно вглядываясь в глаза бабушки, подалась вперед.

— Зная, как тебя будут ломать? Да.

Алистер наблюдал этот диалог с крайне странным выражением лица — будто пытался выбрать, не то ему посмеяться, не то поплакать.