Отборная гадина, или Вы нужны нам, Лилли

— Если хотите повторить недавнее высказывание, я очень даже за, — заметил догадливый незнакомец, продолжая стоять. — Хотелось бы запомнить тот в высшей степени образный отрывок между глоткой грыса и задним проходом демона.

Отрывок я вспомнила и зажмурилась. Да с такими оборотами не все портовые грузчики знакомы, не говоря уже о двадцатилетних прелестницах в бальных платьях.

— Вы этого не слышали? — не то предположила, не то предложила я смущенно, обращаясь к мужским ногам. Разогнуться и посмотреть в лицо собеседника не получалось. Пока.

— Да? В таком случае я, наверное, и не видел, как вы ползли, — тактично заметил обладатель туфель и сел слева от меня.

— Это было бы очень любезно с вашей стороны.

Я опасливо скосила взгляд. Ну, что сказать, к туфлям и темному парадному костюму прибавились широкие плечи, чуть горбатый нос, цепкий взгляд из-под густых бровей и абсолютно лысая голова.

Советник Волль?

Кажется, я почти прошептала его имя, но потом одернула сама себя. У Грефрана Волля не может быть бровей, да и ресниц, к слову, тоже. И щетины, и вот тех волосков, что выглядывают из-за ворота чуть расстегнутой рубашки. А может, это просто игра теней? И передо мной не кто иной, как Блик нашего королевства? Или все-таки гость из соседней страны, где жарко и нет моды на пышные шевелюры?

— Что ж, допустим, я забыл, «как» вы ползли, — проявил он любезность, — но мне бы хотелось знать, «куда». Вы определенно спешили.

— На свободу, — нерадостно буркнула я и потерла ноющие ребра. Кажется, свобода откладывается на добрых двадцать минут.

— Дайте догадаюсь. — Он прижал пальцы к виску. — Вы направлялись к западным воротам. Чтобы найти лестницу, которую в кустах прячет кучер-кошак.

Я почти удивилась его осведомленности, как меня повторно огорошили:

— Вы напрасно спешили. Ее там нет. Я искал.

Свобода накрылась крышкой гробовой. Верно поняв мое немое удивление, а может, и прочитав все по губам, собеседник сочувственно улыбнулся и поднял початую бутылку с пола.

— Я здесь тоже не по собственной воле. Представляете, впервые взял отгул, дабы приобщиться к счастью. Но его безжалостно вырвали из моих рук. — Он показал эти самые руки с парой глубоких царапин, посмотрел на бутылку, на меня и предложил: — Хотите?

Хотела. Очень. Не дожидаясь бокалов, сделала большой глоток и поперхнулась.

Опять?.. Да что за наказанье?

— Не любите сухое? — неверно истолковал мою гримасу собеседник и выудил на рассеянный свет ночника вторую бутылку: — Может, полусладкое подойдет?

— Вряд ли, для меня все вода.

— А-а-а, попались Соро, будучи навеселе? Сочувствую. Его плетение трезвости без собственно мага не снять. А хотите торт? — спросил он, услышав мой всхлип, полный досады.

— Хочу! — Почти просияла улыбкой, получив тарелку с внушительным куском изящно украшенной радости, и вспомнила неприятное: — Но мне нельзя, иначе потеряю чувствительность рук…

— Блокиратор временного действия, — покивал головой уже почти что друг, — узнаю эту гадость. Не раз испытал на себе. В том числе и иллюзорный заслон, что скрывает сейчас ваше белое… платье?

— Ночнушку. — Я вымученно улыбнулась и поделилась наболевшим: — А еще сломанные ребра, с десяток синяков, столько же ссадин и неуемное желание отсюда сбежать.

— Не выйдет. Поверьте опыту старших, я пытался. В разное время, при разных главнокомандующих, будучи на менее почетной должности.

Он забрал тарелку с тортом и вручил мне тарелку с закусками. Не успела озвучить слова благодарности, за меня это сделал голодный желудок. Пришлось в срочном порядке его заткнуть под отеческим взглядом из-под густых бровей.

— А вы, простите, кто? — вопросила в перерыве между третьим и четвертым крекером с нежнейшим паштетом из икры и сливок. Надо же узнать имя благодетеля.

— Я несчастный консультант, — с тяжелым вздохом признался мужчина, сделал глоток из бутылки и перевел вопросительный взгляд на меня. — А вы?

— А я тогда беглый агент.

— У Соро не бывает беглых, не с его пристрастием к контролю и подчиняющим договорам.

Мало того, что расстроил, так еще и хлебец с авокадо и семгой умыкнул. Закинул в рот и прожевал с видимым удовольствием. А мне почему-то взгрустнулось. С досадой подумала о несправедливости бытия, смахнула набежавшие слезы.

— Да, знаю-знаю. Все заявляют — от договоренностей не уйти, а попытки увильнуть чреваты, но…

— Почему нельзя? Очень даже можно, — перебил сосед-объедатель и, подав мне платок, коварно улыбнулся. — Чтобы увильнуть от тотального контроля, нужно подписать все листы, кроме двадцать седьмого и сто двадцатого.

— И он не заметит?

С тарелки стащили последний хлебец и ответили:

— Нет.

Счастье расправило крылья, мир заиграл новыми красками и оглох от разъяренного крика:

— Где эта сволочь?!

Невольно вздрогнула и разбила тарелку. Я, конечно, понимаю, что у Соро была тяжелая ночь, а до этого и весь день, но и у меня потрясений через край за один лишь бал. Так что можно было позвать и помягче.