Отборная невеста кн. 1

Из дохлых пустошных тварей при правильной сушке и обработке получался потрох — немилосердно воняющий рыбой взрывчатый порошок для пушек и мушкетов, которыми горцы от Пустоши и отбивались. Приспособить выходцев из Пустоши для чего другого за всю историю Овернии удалось лишь однажды, графам Редон, сумевшим скрестить очень живую чащобную тварь с условно мертвой пустошной и получить… скакунов. Здоровенную тварюгу с похожей на молот клыкастой башкой, увенчанной острым гребнем, бронированными чешуей боками, спиной, широкой, как диван, и стремительностью, с которой не сравнятся ни юркие кони степняков, ни беговые лошади Гельвеции. А еще скакуны хищные, драчливые и выносливые как их пустошные предки. Размножаются, правда, плохо, но то, что вообще размножаются — уже чудо.

Лучше всего их, конечно, разводить здесь, в Редоне, поблизости от Чащи. Когда-то графство продавало скакунов и для армии, и для двора, и для почтовой службы. Отличное слово «когда-то», сразу ясно, что не сейчас.

Сейчас я, последняя из Редонов, стою перед скакуном и боюсь. До тряски в коленях. До ледяных ладошек и помутнения в глазах. Лучший довод для тех, кто уверен, что две женщины — тетушка и я, девчонка и старуха — не могут заниматься столь важным для Овернии делом. Так что выдавать свой страх мне никак нельзя. Поэтому гляжу исподлобья в прячущиеся чешуйчатыми веками глазки своего скакуна, а эта скотина пялится на меня в ответ. Ехидно. Даже свисающую между клыков полоску вяленого мяса мусолить перестал. Скотина и есть.

Мимо меня деловито прошествовал Хэмиш… с дамским седлом в руках. Шлепнул это пыточное сооружение на спину скакуна и принялся затягивать подпруги. Скотина радостно оскалилась.

— Хэмиш! — простонала я.

— Знать ничего не знаю. Положено. — проворчал старый грум, приторачивая собранный мной короб к седлу.

— Дя-дь-ка Хэмиш! — я добавила в свой тон угрозы.

— Приличные сьёретты ездят в дамском седле. Желаете опробовать его прямиком на королевской охоте? Сьёретте угодно опозориться или всего лишь убиться?

— Может и не будет никакой охоты. И во дворец меня, может, и не пригласят.

— А может, и дворца никакого нет. — в тон подхватил Хэмиш. Такая же ехидная скотина, как и скакун. — Может такое быть?

— Не может. — уныло согласилась я и направилась к скакуну. Ухватилась за стремя.

— Приличные сьёретты как чумовые белки по скакунам не лазают, приличные сьёретты ждут, пока их подсадят.

— Чумовые белки еще и чуму разносят. — пробурчала я, но послушно дождалась, пока Хэмиш сложит ладони в замок, и закинет меня в нелепое сооружение, ошибкой Летящей именуемое седлом. Дамским. Чтоб его Крадущаяся с диваном попутала и когтями подрала! Я разобрала поводья и…

— Дядька Хэмиш! — увидев задумчивый взгляд старого грума, предострегающе сказала я. — Не… не вздумай! — я потянула повод, пытась отвести своего скакуна подальше, но старый грум оказался проворнее.

Свистнул хлыст — и шип на его конце угодил прямехонько под задранный хвост. Пушистая розовая кисточка на конце хвоста гневно дернулась, Скотина издал задушенный рев… и поднялся в галоп, будто им из пушки выстрелили.

Главное, подавить первый вопль. А потом второй и давить его все время, что скакун несется вниз по склону холма. Графиня из рода Редонов обязана ездить верхом хорошо, и даже — великолепно. Иначе как она возглавит зимнюю охоту, когда поселяне начнут жаловаться на обнаглевших лесных вовкунов? Графиня должна сама легко и непринужденно держаться на чешуйчатой спине, и крепко держать в узде скакуна, чтобы гнать его вслед за стаей, а не куда ему в бронированную башку взбредет. И графиня не должна при этом непрерывно визжать! Даже наши собственные крестьяне такого не одобрят. Хотя что им не нравится? Впереди «ууууу, ррррр!» — вовкуны бегут, пасти скалят, иголками в мизинец толщиной трясут, когтистыми лапами землю загребают. А следом топот копыт и монотонное, протяжное «иииииии!» — графиня-младшая их преследует. Но почему-то все против — и тетушка моя, графиня Редон-старшая, и старый Хэмиш, мой грум.

Судя по топоту за спиной, Хэмиш пустил лошадь следом, а потому крепко держим поводья, держим спину, держим колени… И держим рот закрытым, и не орем, нет, не орем! И даже сейчас не орем, когда Скотина прет прямо на куст, и мы прыгаееееем…

Скакун перемахнул живую изгородь — колючий сторожевой побег лишь безобидно мазнул по чешуйчатому боку. Не снижая скорости, понесся к замку. Сзади предупреждающе заорали. Я подавила недостойное благородной сьёретты желание скакать и дальше, чтоб Хэмиш глотал пыль из-под копыт, и принялась выбирать повод. Как всегда, Скотина заартачился, как всегда я решила, что живодеру эту тварь не отдам: лично чешуйчатые пластины по живому срежу, и прикажу из них сумку сшить! Прямо у полуободранной Скотины на глазах! Как всегда, словно почуяв мои кровожадные намерения, скакун соблаговолил послушаться узды и перешел на рысь. У-у-у, с-с-котина!

Стук копыт за спиной стал громче и со мной поравнялся Хэмиш.