Отборная попаданка архидемона 2

Эти наборные браслеты пошли от оркских обручальных даров: мужчина и женщина собирают браслеты с именем избранника и обмениваются ими в знак серьезности намерений. У демонов это просто модная в этом сезоне разновидность украшений, и обычно сами ювелиры набирают нужные имена на заказ. Но Леонхашарт, искавший нечто похожее на земные украшения Анастасии, сам нанизал буквы с ее именем на общую нить, и он солгал бы себе, если бы сказал, что не думал о сакральном смысле этого действа.

— Если вдруг в будущем вам понадобится за что-нибудь передо мной извиниться, — он улыбается, добравшись до висюльки с аметистом, который, по легендам, пробуждает любовь к дарителю, — подарите мне подобный именной браслет. Недорогой, из обычных бусин, этого будет достаточно.

Анастасия скептически изгибает бровь, в выражении ее лица нет и намека на романтический настрой, вдруг завладевший Леонхашартом. Он, прикрыв глаза, ругает себя за то, что думает и несет какие-то глупости.

«Я же могу быть остроумным! — возмущается про себя Леонхашарт. — Могу производить впечатление, связно говорить, почему с Анастасией не получается? Почему с ней я теряю ясность мысли, не могу следовать планам, а язык словно отнимается?»

Ответ напрашивается сам собой, но Леонхашарт его не озвучивает.

* * *

Вот почему у меня такое чувство, что с именными браслетами все не так просто?

От неловкого и какого-то многозначительного молчания нас спасает появление официанта с поставленным на рога метровым в диаметре подносом, естественно, отделанным золотом. А на этом подносе помещается с десяток блюд. Порции небольшие, зато можно попробовать сразу много всего.

Самому Леонхашарту выставляют супчик в золотой миске над тлеющими угольками.

Следующий официант вносит блюда с фруктами и сладостями.

А третий с самым маленьким подносом приносит графинчики и каждому по три вида бокалов и стаканов. И еще много трубочек. Некоторые из них металлические, но сомневаюсь, что Леонхашарт сможет просунуть такие под маску'.

В мгновение ока стол с вплавленным золотым узором оказывается скрыт квадратными, прямоугольными и овальными тарелками, сервирован многочисленными вилочками, ложечками, щипчиками и палочками. А потом последний раз звякают колокольчики на занавеске, и мы с Леонхашартом вновь оказываемся наедине.

— На столовые приборы можете не обращать внимание, ешьте чем вам удобно, ничего страшного в этом нет.

В его интонациях не было ничего высокомерного, он и сам собирается пользоваться трубочками вместо приборов. Леонхашарт протягивает руки и наливает в бокалы и стаканы различные жидкости.

— Алкоголь? — Рядом с ним мне надо быть трезвой, иначе совсем ум за разум зайдет.

— Нет. Я подумал, что вы можете неправильно понять угощение дурманящими разум напитками.

А он за рулем и тоже не пьет. Я расплываюсь в улыбке: все же он больше законопослушный хороший мальчик, хоть и склонен к экстремальной добыче дорогих автомобилей.

— И что же вас так забавляет? — интересуется он.

— О, нет, ничего, лучше покажите мне, какими приборами это все едят, воспользуюсь случаем поучиться манерам.

Следующий час я самым злостным образом предаюсь чревоугодию. Пробую то и это — соленое, сладкое, кислое, острое, копченое, пресное — из совершенно разных миров, смеюсь (попробуй не улыбнуться терпкой «грукобяке») и ужасаюсь (шигррыш, крнакрш) странным названиями ингредиентов, потешаюсь над тщетными попытками Леонхашарта всосать тончайшие подобия спагетти из своего супа через трубочку. Удивительно, но даже в глухом шлеме у него получается быть милым и этот недостаток превратить в повод для веселья, он и «бороду» из трубочек себе сооружает и грозиться съесть все. Я смеюсь в голос, наверное, первый раз мне так весело за все время пребывания здесь.

А потом мы просто сидим, потягивая теплый (в один из графинов встроен подогрев) кисло-сладкий напиток с пряными нотками, и мне уже все равно, что никакой серьезной темы для разговора, может, и не было.

— Хотите что-нибудь еще? — Леонхашарт вновь проводит пальцами по моей руке, звенит подвесками браслета. — Десерт?

— Этого всего было достаточно. — киваю в сторону стола: на большинстве тарелок осталась половина, а то и больше порций. — Мой объем несколько ограничен. — Я похлопываю себя по плоскому животу.

Леонхашарт чуть склоняет голову, следя за моей рукой, потом поворачивается так, словно скользит взглядом по бедрам до стоп подвернутых на диван ног. Лишь теперь я понимаю, что сижу в расслабленной, фривольной позе, и становится неловко, и сердце… такими темпами меня Леонхашарт еще до снятия брони доведет до инфаркта.

— Тогда, может, еще налить? — Он с едва слышным вздохом поднимает со стола золотой кувшин с внутренним подогревом.

И вроде мне пора думать о возвращении, но я протягиваю ему стакан, и темная жидкость стекает в него, наполняя воздух пряным ароматом с кислинкой.

* * *