Отборная попаданка архидемона (СИ)

Чувствуя на себе его пристальный взгляд, Леонхашарт продолжает листать альбом. Семейных фотографий в нем почти нет, на редких имеющихся больше места занимает не Анастасия, а ее мать, и каждый раз рядом разные мужчины.

— Пятнадцать браков за двадцать два года, а были и просто сожители, — восхищенно произносит Васандр. — У ее матери тоже есть толика способностей, судя по запаху — ментального характера. Они едва выражены, до уровня дара не доходят но эта дамочка ни разу в жизни не работала, и до сих пор многие ее мужья и любовники дарят ей дорогие подарки и решают ее проблемы. Я чуть не надорвался, всем им внушая, что Анастасия уехала учиться за границу, и запрещая сильно думать о ней и что-то выяснять.

Ее мать лежит в гостиной на диване, и даже в волшебном сне она изгибается так, словно собирается соблазнить всех мимо проходящих.

Леонхашарт наклоняется над ней и снимает заклинание. Густые ресницы вздрагивают, женщина распахивает зеленющие глаза. Чистая демоническая магия захлестывает ее, сжимая тело в своих тисках.

— Анастасия твоя дочь? — глухо спрашивает Леонхашарт и надавливает на ее сознание магией.

Во рту у него пересыхает, внутри все клокочет от буйства выпущенной на волю — наконец-то! — силы. Он надавливает слишком яростно, понимает это, но не может остановиться, утешая себя мыслью, что воспоминания об этом сгладит Васандр.

— Д-да, — едва лепечет женщина.

— Уверена?

— Д-да…

— Анастасия исчезала на долгое время? Занималась чем-то странным?

— Н-не знаю, — еле шепчет женщина.

— Если ты мать, как ты можешь не знать?! — Леонхашарт снова давит, почти топя ее в магии. Никакие письменные инструкции не сравнятся с реальным применением заклинания. Будь Леонхашарт менталистом, он бы проник в ее память, но ему остается только оружие истинных демонов — страх. Чудовищный, бесконтрольный страх, которым они могут свести с ума, убить, а могут просто заставить говорить даже то, что беззащитное перед этим напором существо рассказывать не собиралось.

— М-мы не были близки, — женщина извивается, слезы бесконечными волнами текут из ее потемневших от ужаса глаз, — Анастасия… она… она не такая, как все.

— Чем?! — рычит Леонхашарт. — Что в ней такого особенного?

По телу женщины прокатываются судороги, она дергается, краснеет, словно ее душат, хотя Леонхашарт не касается ее и пальцем. И он действительно хочет знать ответ на свой вопрос, потому что ему он не дает покоя.

— Она… — женщина захлебывается всхлипом. — Она… как-то… может заставить сожалеть… и стыдиться. О остальными она была добрее…

Леонхашарт бросает на Васандра вопросительный взгляд.

— Она не менталистка это точно, я бы учуял, — тот постукивает себя по носу.

— Так она исчезала надолго? — Леонхашарт снова нависает над женщиной. — Уезжала надолго из дома? Ты помнишь ее с самого детства? С пеленок? Уверена?

Он сыплет вопросами, давит магией — только так, только ужасом можно проломить ментальные установки, если таковые ставили.

Но ответы всегда выводят на одно и то же: это действительно мать Анастасии, помнящая ее с первого детского крика, просто… они не были близки. И она не может достоверно рассказать о делах дочери: ни об увлечениях, ни о знакомых, ни о работе.

Только о ее личных деньгах она знает: дедушка оставил Анастасии дачу, а та ее продала и «ни копейки мне не дала, а я ведь просила на машину мне отдать».

Леонхашарт снова пытается выяснить, не проходила ли Анастасия обучение в другом городе, не получала ли странных предложений, не устраивалась ли на работу в госучреждения…

— Спросите у кого-нибудь другого, — взвывает женщина. — У ее друзей, у… у кого-нибудь другого! Она скрытная! Она не делилась со мной своими тайнами!

Оглядев ее, Леонхашарт чуть отодвигается. Вспомнив устройство квартиры, спрашивает:

— Где жила Анастасия?

— Здесь.

— Где? Ее комнаты, ее кровати нет.

— Она спала на лоджии.

Леонхашарт поднимает взгляд на окно с балконной дверью. Остекление хорошее, но кровати не видно. Он выходит туда: зеленеют в многоярусных ящиках цветы, блестит столик, на диванчике спать сможет разве что маленький ребенок.

— Тут нет места для сна, — разворачивается Леонхашарт, готовый вновь приступить к допросу.

— Она же уехала, и мы сделали ремонт. Давно собирались…

Это объясняло сложенные в гардеробе вещи, отсутствие следов Анастасии в квартире. И лучше всяких слов говорило о том, что отношения с матерью у нее действительно не ладились.

Соблазн продолжить допрос велик, но Леонхашарт сдерживает бешеное желание колдовать и отступает от рыдающей матери Анастасии.

— Сгладь ей воспоминания, — приказывает он и возвращается в гардеробную.

Там вытаскивает из альбома фотографию, где лицо Анастасии видно получше.

Васандр все еще колдует над женщиной, повторяя:

— Маргарита, посмотрите на меня. Все хорошо, Маргарита…