Отборный жених кн. 2

— Ах, эта самая сьёретта… то есть, я… — Камилла насмешливо поклонилась. — Слишком молода и незначительна, чтобы полагать. Поэтому ей приходится твердо знать, что когда мы отправляли дозорных на башни, боясь увидеть, как волна тварей Пустоши переваливает через горные хребты, всемогущество Королевского Совета совершенно не ощущалось. — она помолчала и уж совсем невинно добавила. — Более того, все письма, что приходили из Королевского совета в графство в ответ на наши запросы… на наши вопли о помощи! Все письма сводились, в сущности, к одному: Королевский Совет ничем не может нам помочь.

— Мы не в ваших предгорьях. — парировала Анаис — судя по мрачности тона, исключительно чтобы не оставлять выпад без внимания.

— Интересно, а со Степью Королевский Совет справится? — невинно поинтересовалась я.

— На границах со Степью спокойно. — отрезала Анаис. — С тех пор как там сьер Лерро командовал. — на губах у нее промелькнула неожиданно мягкая, трепетная улыбка.

— Сейчас — да. — согласилась я. — Но второго Лерро у нас нет — разве что среди его офицеров кто талантливый сыщется? Но если в следующее нашествие их всех сожрут твари Пустоши…

Я специально сделала крохотную паузу, чтобы заглянуть в лицо Анаис. Герцогесса осталась невозмутима, лишь опустила веки, прикрывая глаза. Или мне просто кажется, что это движение ресниц что-то да значит? Или значит оно вовсе не то, что я думаю.

— Уверена, Лерро слопают в числе последних — он погибнет с мечом в руках, отчаянно прикрывая ворота какой-нибудь горной крепости. — вздохнула я.

— Но меч сломается, потому что его прислали из столичного арсенала. — буркнула Камилла.

И мы с ней дружно, словно репетировали, сказали:

— Чавк-чавк!

Герцогесса распахнула глаза широко-широко — в них плескалась ярость.

— Как вы можете о таком шутить?

— Я — могу, Дезирон слопают почти сразу после Лерро. — отмахнулась Камилла.

— И я могу! — подхватил я. — Когда вас слопают, Степь хлынет на наши восточные окраины, а на Редон пойдет Гельвеция — они давно нашими землями интересуются, а тут и случай такой… идеальный.

— Ваши слова вполне можно считать изменой. — с достоинством сказала Анаис, поднимаясь. — Не боитесь, что я перескажу их Черному Вилье? Вы у него и так на подозрении!

— Никоим образом не боюсь. — хладнокровно отрезала я. — Я готова при свидетелях заявить о своей уверенности, что Лерро в горах обязательно отмашется от тварей… замечательным арсенальным мечом. Степная орда даже сунутся на восточные окраины не осмелится, мы с тетушкой с башен Редона грозно поглядим на войска Гельвеции и те с извинениями уйдут, ну а Королевский Совет по-прежнему сможет… Всё! И всегда.

— И даже больше. И чаще. — подтвердила Камилла. — Так что же в наших словах может обеспокоить мастера Вилье?

Не понимаю, почему сьёретта герцогесса изволила так саркастически фыркать?

— Посмотрим! — процедила она… и гневно стукнула ладонью по прутьям решетки. — Эй, ты, сторож! Открывай!

В вихре развевающихся фалд мундира примчался охранник и нервно кланяясь, принялся отпирать решетку. Анаис на миг замерла в проеме, одарила нас долгим взглядом, ее губы дрогнули, будто она хотела что-то сказать… и так ничего не сказав, вышла.

Глава 4 Из темницы с любовью

Мы с Камиллой проводили удаляющуюся по коридору фигурку, пока та не исчезла в тенях, а потом задумчиво уставились в разные стороны. Я потихоньку пила чай, Камилла просто глядела в стену с таким сосредоточенным вниманием, будто там были написаны некие откровения. Ну или похабные анекдоты, потому что иногда она довольно пакостно усмехалась.

Новый топот заставил нас с Камиллой переглянуться — приближающиеся к нам шаги были явно мужскими.

— Полагаете, она все же побежала к Вилье? — светским тоном осведомилась Камилла.

Если так, то сьёретта Анаис не просто отличается светской выдержкой, но еще и актриса — хоть сейчас на сцены Лукании, известной своим театральным мастерством. Но я сочла за благо отмолчаться. Потому что вдруг я не права, и Анаис действительно…

Она — действительно! Первым шагал как раз Вилье. Его стройная фигура, как всегда в черном, выскользнула из теней и плавно, с вкрадчивой змеиной грацией двинулась к нам. В ярком огне светильников тени на его лице выделялись особенно резко, деля его на половинки — белую, почти до ослепления, и черную, почти до невидимости. Я даже на миг залюбовалась этим воплощением угрозы и загадочности, но тут он подошел поближе, тени прояснились, отсветы ламп притухли и стала видна кислая мина Вилье — будто под нос ему тухлятину сунули. Я перевела взгляд на вышагивающих за ним пару молодых сьеров.