Отброшенные в Африку

После того как с официальной частью было покончено, большой босс собрал нас в кают-компании предоставленных нам апартаментов. Он слегка подкорректировал наше поведение – главным образом, в плане отношения к спиртному. В идеале, сказал он, его потребление хорошо было бы вообще свести к нулю, но так как традиционный русский менталитет этого не приемлет, то необходимо хотя бы свести дозировку к экваториальным стандартам. Точно так же, как и тип содержимого бутылок.

Нам было рекомендовано потреблять легкие напитки, а именно: красное вино и пиво, причем в количествах не более 200 граммов в день. Причины были названы более чем веские – алкоголь заглушает симптоматику начального протекания желтой(тропической) лихорадки, а так как эта болезнь убивает, если ее не лечить, то очень важно почувствовать ее начало. И как прикажете почувствовать начало лихорадки с утреннего бодуна после залитого накануне 40-градусного алкоголя, да еще соответствии с русскими стандартами количества? А манера лечения бодуна, которая из-за отсутствия огуречного рассола могла перейти в продолжительную фазу плавного выхода из штопора – только уже при помощи потребления легких напитков?

К таковым относилось, например, пакетированное вино «Пенесол», которое мы обычно возили в Камерун и которого в трюме «Осетра» могло находиться порядка 15 тонн. При погрузке всегда образовывался«бой» и чтобы грузчики не перепились, кто-то из экипажа обязательно забирался в трюм в качестве надзирателя и ответственного за «перепакетирование». В результате «Африканского стандарта» у нас всегда было завались.

Вот эти факторы, в основном, и мешали дословно исполнять указание большого босса. Как часто я убеждался, что не надо даже пытаться проверять чужие слова, основанные на опыте – пусть и затасканные и произнесенные миллион раз, но зато и миллион раз проверенные. И по понятным причинам игнорируемые почти всеми и всегда. Здесь, в тропической Африке, попытки проверить чужой опыт и чужие слова часто приводили к крайне хлопотной организации мероприятий по отправке на родину «груза-200», в который превращались неудачно проверившие товарищи.

Затянувшееся похмелье оттягивает срок начала приема лекарств, болезнь очень быстро прогрессирует, а добавляемый алкоголь еще и усугубляет состояние больного, который никак не может понять: чего это его не отпускает – принял-то уже достаточно, о чем ему говорит весь опыт предыдущих пьянок. И вот, когда температура уже под 40, и больной в ужасе визжит, что это не похмелье, врачу приходится колоть лошадиные дозы препарата, не только убивающего вирус, но и ставящего под вопрос жизнь 40-50 летнего мужчины, уже имеющего свой набор сердечных и других проблем, связанных с экстремальной профессией летчика или моряка. И можно запросто уплыть вкому, а потом и улететь на родину «двухсотым», уж извините за жесткий слэнг.

Таких примеров за время моей жизни на черном континенте я видел сколько угодно, и это поучительное отступление я пишу сейчас для тех, кто сочтет мое повествование трудноусваиваемым бредом. Я был просто обязан написать об этом, хотя бы для того, чтобы пережитое и увиденное мною в Африке имело смысл.

Теме нашей русской манеры восприятия окружающего мира, основанной на нашем характере и привычках, объединенных в модное слово «менталитет» и результатах ее влияния на общий человеческий климат там, где собирается больше двух представителей нашего народа, должна быть посвящена отдельная глава, а лучше – целая книга. В нашей истории это будет параллельная линия с некоторыми вынужденными остановками. Но исключительно – для озвучивания фактов, а не для анализа, ибо я не психолог, чтобы копаться в глубинах русской души, расцвеченной всевозможными цветовыми гаммами в зависимости от количества выпитой водяры, которая и вкуса-то своего не имеет.

Единственное, что я понял за время выполнения написанной кем-то для меня жизненной программы, первая часть которой включала в себя период сумрака развивающейся алкогольной зависимости, а вторая – просветления благодаря мудрому влиянию большого босса, это то, что трезвый постсоветский человек даст фору представителю любой нации. Но только фора теряет весь свой смысл с первым послеобеденным стаканом, поднятым с пожеланием всего хорошего другим представителям рода человеческого, после чего мы сами опускаем перед собой шторку сумрака. И дальше – только пьяная, бесперспективная и безавторитетная пустота.

Конечно, это – только мое субъективное мнение. И хотя доказательств в его поддержку у меня полно, даже мои родные чада слушают меня вполуха и вполмозга, а второй его половиной продолжают делать старые как мир ошибки. Вопрос «что делать?» остается без единого ответа, но зато с кучей неэффективных рекомендаций, поэтому от нравоучений перехожу к простому изложению событий.

6.