Отбросы

Поль знал русский язык, точнее, неплохо изучил его, когда начальником стал русский, и мне пришлось как на исповеди рассказать о себе многое, а он потихоньку раскрывал черные тайны персидского двора. В случае неудачи он мог разом потерять всю свою команду, потому что речь шла о святая святых, о командной системе Первого и, фактически, о возможном захвате власти на станции, то есть о самом запретном.

Я же в свою очередь, тоже сильно боялся, с детства напуганный книгами о шпионах и разного рода коварных людях.

А, может, это очередная проверка? Мало ли я видел разных интриг и провокаций в прошлой жизни? Может быть, я вызываю подозрение своей демократичной разболтанностью в этой тюрьме особо строгого режима, и это — испытание?

Разумеется, мы не разговаривали вслух ни о чём таком, просто играли в шахматы. Поль рассказывал о себе, о своей Франции, о курортах в Шамони с сотней горнолыжных трасс, о красоте француженок.

А я в это время читал распечатанный на тонком пластике текст о семи уровнях доступа и о том, что машинные адреса, пароли и явки шестого уровня они, хакеры, уже сломали из профессионального любопытства, а вот последний пока что недоступен.

А я рассказывал о себе, о наших Нижегородских и Кировских лесах, в которых каждый год теряются грибники и о заброшенных глухоманных пустынных местах, где не работают мобильники и не живёт вообще никто, кроме диких зверей, и временами писал ответы в электростатическом блокноте.

А сам в это время читал и судорожно думал, думал. Наверно процесс в моей голове даже нельзя так гордо называть, там вертелась каша из отрывочных всплесков эмоций.

Бежать?… Сволочи!.. За борт?.. Гады!… Неужели конец? Провокация?… Найти этих мерзавцев?… А может, гордо шарахнуть станцией по Пентагону? Всей массой. Или по Кремлю?

Здравое решение пришло всё на том же эмоциональном уровне. Я просто поверил Полю. Куда мне было бежать, что за глупость. Я сроднился с персоналом, "зацепился", привык к станции, ее размеренному ритму жизни, зарплате, привык к тому, что я там нужен, или мне так казалось, какая разница.

Да и что мне было терять? Жизнь? Тоже мне — ценность!

Разговор с Полем двинулся дальше. Он длился не один день, потихоньку, яд вливался в меня маленькими дозами, чтобы не убить сразу.

Подпольным хакерам оставалось проследить канал команд, скрытый секретами седьмого уровня. И вот тут заговорщикам мог пригодиться человек, собственный уровень которого выше всех остальных на станции, если только ему можно будет доверять. А пятый уровень был только у меня и у начальника охраны.

Я был принят в местную Козла-Ностру без клятв и обещаний, я льщу себя мыслью о том, что в ее составе были хорошие психологи, по каким-то признакам поверившие в мою лояльность. То есть, я им "показался".

На работу ушло несколько лет, она проводилась в режиме жесточайшей дисциплины и секретности, в течение которых приходилось для общения пользоваться специальным словарем, блокнотом и языком жестов. И всё время бояться Красной кнопки!

Конечно же, моя роль была пассивна — я всего лишь разрешил пользоваться своим именем для создания фальшивых запросов в память Спрута, но я горжусь и этой ролью.

Никто на станции, разумеется, не знал когда, с какой целью и от кого может поступить страшная команда на наше уничтожение. Конечно же мы пытались следить за политическими событиями в мире, но делали это по отрывочным сообщениям в прессе, Интернете, на телевидении.

После того, как умер один из пациентов нашего санатория, нам удалось "нечаянно" повредить капсулу, вырезанную из него при вскрытии. Был составлен официальный акт об уничтожении капсулы и тело ее было предано плавильной печи. Но за время перевозки наши умельцы сумели распотрошить эту фасолину и убедиться, что в ней нет ни яда, ни других элементов воздействия.

Стало легче жить. Однако, Красная кнопка оставалась. И могли быть другие сюрпризы, которые нами не были найдены. Достаточно того, что по чьей-то команде Первый мог просто свернуть свою деятельность, уничтожить служебные программы и обречь станцию на верную смерть.

Мы ждали…. Ждали…. И дождались.

Все произошло и решение было принято в те годы, когда тихо и незаметно повзрослевший Китай с его огромным населением перешел рубеж изготовления соломенных циновок и дешевых пластмассовых погремушек, купил современные технологии, создал в тайниках многочисленных пустынь современные ядерные заводы и неожиданно встал во весь рост рядом с высокоразвитыми и спесивыми от этого ядерными друзьями.

Встал без всяких мирных намерений. К тому времени китайцы успели тихонечко завоевать Дальний Восток России, запрудив его миллионами укоренившихся бомжей, прочно осели в Корее и Вьетнаме, раковыми опухолями застряли в глухих районах всех крупных городов мира и неожиданно стали первыми в желании перевернуть мир и в возможности это сделать.

Все старые враги 20-го века сразу стали такими крепкими друзьями, братьями по вере и борьбе за мировые идеалы, что стало ясно — без войны не обойтись.