Отчаяние

Для меня, в  смыслe моей безопасности, важно слeдующее: убитый не опознан  и не может  быть опознан . Меж  тeм  я живу под  его именем , кое-гдe слeды этого имени уже оставил , так  что найти меня можно было бы в  два счета, если бы выяснилось, кого {184} я, как  говорится, угробил . Но выяснить это нельзя, что весьма для меня выгодно, так  как  я слишком  устал , чтобы принимать новыя мeры. Да и как  я могу отрeшиться от  имени, которое с  таким  искусством  присвоил ? Вeдь я же похож  на мое имя, господа, и оно подходит  мнe так  же, как  подходило ему. Нужно быть дураком , чтобы этого не понимать.

А вот  автомобиль рано или поздно найдут , но это им  не поможет , ибо я и хотeл , чтобы его нашли. Как  это смeшно! Они думают , что я услужливо сижу за рулем , а на самом  дeлe они найдут  самаго простого и очень напуганнаго вора.

Я не упоминаю здeсь ни о чудовищных  эпитетах , которыми досужiе борзописцы, поставщики сенсацiй, негодяи, строющiе свои балаганы на крови, считают  нужным  меня награждать, ни о глубокомысленных  разсужденiях  психоаналитическаго характера, до которых  охочи фельетонисты. Вся эта мерзость и грязь сначала бeсили меня, особенно уподобленiя каким -то олухам  с  вампирными наклонностями, проступки которых  в  свое время поднимали тираж  газет . Был , напримeр , такой, который сжег  свой автомобиль с  чужим  трупом , мудро отрeзав  ему ступни, так  как  он  оказался не по мeркe владeльца. Да впрочем , чорт  с  ними! Ничего общаго между нами нeт . Бeсило меня и то, что печатали мою паспортную фотографiю, на которой я дeйствительно похож  на преступника, такая уж  злостная ретушевка, а совершенно непохож  на себя самого. Право, могли взять другую, напримeр  ту, гдe гляжу в  книгу, дорогой нeжно-шоколадный снимок ; тот  же фотограф  {185} снял  меня и в  другой позe, гляжу исподлобья, серьезные глаза, палец  у виска, -- так  снимаются нeмецкiе беллетристы. Вообще, выбор  большой. Есть и любительскiе снимки: одна фоточка очень удачная, в  купальном  костюмe на участкe Ардалiона. Кстати, кстати, чуть не забыл : полицiя, тщательно производя розыски, осматривая каждый куст  и даже роясь в  землe, ничего не нашла, кромe одной замeчательной штучки, а именно: бутылки с  самодeльной водкой. Водка пролежала там  с  iюня, -- я кажется описал , как  Лида спрятала ее... Жалeю, что я не запрятал  гдe-нибудь и балалайку, что-бы доставить им  удовольствiе вообразить славянское убiйство под  чоканiе рюмочек  и пeнiе "Пожалeй же меня, дорогая..."

Но довольно, довольно... Вся эта гнусная путаница и чепуха происходит  оттого, что по косности своей и тупости и предвзятости, люди не узнали меня в  трупe безупречнаго моего двойника. Принимаю с  горечью и презрeнiем  самый факт  непризнанiя (чье мастерство им  не было омрачено?) и продолжаю вeрить в  безупречность. Обвинять себя мнe не в  чем . Ошибки -- мнимыя -мнe навязали задним  числом , голословно рeшив , что самая концепцiя моя неправильна, и уже тогда найдя пустяшные недочеты, о которых  я сам  отлично знаю, и которые никакого значенiя не имeют  при свeтe творческой удачи. Я утверждаю, что все было задумано и выполнено с  предeльным  искусством , что совершенство всего дeла было в  нeкотором  смыслe неизбeжно, слагалось как  бы помимо моей воли, интуитивно, вдохновенно. И вот , для того, чтобы добиться признанiя, оправдать {186} и спасти мое дeтище, пояснить мiру всю глубину моего творенiя, я и затeял  писанiе сего труда.

Ибо, измяв  и отбросив  послeднюю газету, все высосав , все узнав , сжигаемый неотвязным  зудом , изощреннeйшим  желанiем  тотчас  же принять какiя-то мнe одному понятныя мeры, я сeл  за стол  и начал  писать. Если бы не абсолютная вeра в  свои литературныя силы, в  чудный дар  -- -- Сперва шло трудно, в  гору, я останавливался и затeм  снова писал . Мой труд , мощно изнуряя меня, давал  мнe отраду. ?то мучительное средство, жестокое средневeковое промыванiе, но оно дeйствует .

С  тeх  пор  как  я начал , прошла недeля, и вот , труд  мой подходит  к  концу. Я спокоен . В  гостиницe со мной всe любезны и предупредительны. Eм  я теперь не за табльдотом , а за маленьким  столом  у окна. Доктор  одобрил  мой уход  и всeм  об ясняет  чуть ли не в  моем  присутствiи, что нервному человeку нужен  покой, и что музыканты вообще нервные люди. Во время обeда он  часто ко мнe обращается со своего мeста, рекомендуя какое-нибудь кушанiе или шутливо спрашивая меня, не присоединюсь ли сегодня в  видe исключенiя к  общей трапезe, и тогда всe смотрят  на меня с  большим  добродушiем .