Отчаяние бессмертных (СИ)

Их жалкие эмоции подпитывали его. Некромант искажал каждую из них, пропуская сквозь собственную душу. Теперь, когда в армии нападавших больше не осталось ни одного священника, он больше не чувствовал тяжести. Он не ощущал того давящего и удушающего чувства, что вызывал у него Сиптуаг. Он больше не был ограничен, загнан в рамки, созданные силой священников.

Сила, власть, могущество — они заполонили его. С каждой секундой мощь некроманта росла, многократно превышая уровень, которого он достиг еще при жизни. Ивирион раскрыл зеленые глаза, и в последний раз взглянул на тех, кто еще несколько минут назад грозился его уничтожить.

Вы ступили на мою землю. Вы убили моих слуг. Вы поработили моих друзей. Вы уничтожали моих братьев. Вы считали, что ваша маленькая война будет победоносной, но теперь все иначе. Ваш архиерей мертв, ваши духовенства уничтожены, ваши товарищи поднимаются из мертвых лишь для того, чтобы примкнуть к моей армии. Вам нечего мне предложить, нечем меня напугать или задобрить. Вы пришли ко мне с мечами и копьями, а я ответил вам пламенем.

Огненный шар ударил в центр вражеской армии, уничтожая сразу несколько десятков человек. А за спиной Ивириона уже начинался настоящий огненный дождь.

Умрите. Умрите за веру, за войну, за товарищей, за своих близких. Умрите и станьте частью моего воинства!

Огненный дождь смешал и без того разрозненные ряды солдат, заставив их кричать от ужаса. Ивирион поднял руки, с которых уже готова была сорваться очередная волна огня.

Умрите ради Смерти и помогите нам обрести бессмертие!

Вспышка молнии успела осветить фигуру некроманта, а после все залил огонь.

Эпилог

Победа не дает силу. Победа лишь доказывает, что ты всегда был силен.

Некромант Цидариас.

Мои пальцы прикоснулись к холодной поверхности кристалла. Я смахнул капли влаги, во множестве скопившиеся на его гранях и вгляделся в сердцевину. Он был прекрасен, хотя сам кристалл не представлял для меня абсолютно никакого интереса. А вот его содержимое…

— Ты проделал поразительную работу.

Экраон молча принял похвалу, стоя за моей спиной и терпеливо ожидая окончания осмотра подземелья. Пламя факелов затрепетало при моем приближении, вытягиваясь и отбрасывая на стены причудливые тени.

— Удивительно, Экраон. Просто удивительно.

— Как ты считаешь, у них есть еще шанс? Хоть какой-то?

— Если нет, то мы добудем его. Я переверну мир, выпотрошу его самые отдаленные уголки, но найду для них спасение. Я не позволю им погибнуть. Мы потеряли уже слишком многих братьев.

Я шагнул прочь от зеленоватого кристалла, бросая взгляд на второй, являющийся почти точной копией первого.

— Что с ними происходит там? Они ощущают наше присутствие? Видят сны? Чувствуют боль?

— Я не знаю.

Я бросил последний взгляд на кристаллы. У Экраона ушло огромное количество сил, для их создания. Два материализатора — два наших брата — замерли, скованные кристаллом. Спасенные от верной смерти, они не были ни живыми, ни мертвыми. Не как я, Экраон или Таррес. Одлеттиан заключил их в эту «клетку», надеясь, что однажды мы сможем помочь им. Однажды.

Двери подвала с треском закрылись, отрезая наших братьев от остального мира. Материализаторы бились до самого конца, однако их настиг Сиптуаг. Проклятый фанатик сокрушил их обоих, но не успел добить, почувствовав смерть остальных священников. Материализаторы полностью отдали себя битве, у них просто не осталось сил на спасение, поэтому о них позаботились мы. Когда-нибудь мы еще вернемся сюда и возвратим свой долг. Но это произойдет не сегодня. Не сегодня.

* * *

Я стоял у окна, осматривая выжженную землю снаружи. Оплавленным стенам возвращали прежнюю форму, были вставлены новые ворота, а многочисленные следы побоища спешно убирались с глаз. Слуги, крестьяне и жители окрестных сел пришли помогать нам добровольно. Мы не принуждали их, не просили, не угрожали и даже не умоляли. Они решили сделать все это сами. Вот что значит преданность и верность.

Война окончилась три дня назад, но кажется, будто бойня еще вчера бушевала за этими стенами. Мои кулаки сжались, пытаясь вновь ощутить ту радость битвы, что поглотила меня. Другие боялись и ужасались, но не я. Я чувствовал лишь радость от возможности доказать свою силу и свою правоту.

— Что мы будем делать?

Я обернулся. Три моих брата стояли передо мной. Закутанные в черные плащи, они казались таинственными и ужасающими одновременно.