Отчаяние бессмертных (СИ)

Йоррен слегка улыбнулся. Ничего даже отдаленно напоминающего сквозняк в стенах гильдии посреди лета не было, и быть не могло. Однако для ветхого старика любая открытая дверь непременно означала опасность простудиться. Осстену было уже восемьдесят три года, а он все продолжал трудиться. К несчастью за годы, проведенные в темной комнате, в которой он проживал и работал в тяжелые для города времена, его зрение, слух, а самое главное суставы, пришли в ужасающее состояние. Теперь старик не мог долго находиться на солнечном свете — он слепил его. Любые звуки, даже самые тихие, были для него подобны раскатам грома. А уж если на улице лил дождь или шел снегопад, то казначей мог и не встать с кровати из-за боли в ногах.

— Осстен. Приветствую вас, — глава гильдии аккуратно переступал через разбросанные по полу бумаги, одежду и предметы мебели. — О Высший. Неужели вы никогда не хотели прибраться здесь? Хотя бы поднять все с пола. Или убраться на столе, — Йоррен бросил многозначительный взгляд на хаотично разбросанные по столешнице бумаги.

— Йоррен, поживи с мое и поймешь, что если тебе сложно встать помочиться с кровати рано утром, то уж на уборку у тебя тем более не будет сил. Я уже привык работать в таких условиях. И это мне нравится.

— Ну ладно, — едва слышно пробормотал Йоррен, опускаясь на маленький деревянный стул, который был намного меньшего размера, чем требовался для человека его роста.

— Что ты хотел?

Купец протянул казначею запечатанное письмо:

— Хочу, чтобы ты отослал это в храм. Да поскорее. Я буду занят весь день, поэтому не смогу сделать это лично.

— Ну-ка дай сюда, — старик протянул трясущуюся руку и вырвал письмо из пальцев купца.

— Я его только что запечатал!

— Да помолчи ты, — отмахнулся старик, поднося бумагу вплотную к огоньку свечи.

Прищурившись, казначей внимательно вглядывался в буквы, что едва заметно проступали на бумаге. Старик довольно долго рассматривал письмо, глазки его бегали туда-сюда, а губы непрерывно шевелились.

Закончив чтение, казначей бросил сердитый взгляд на Йоррена:

— Серьезно? Вот так просто возьмешь и согласишься? Я ожидал от тебя большего, парень.

Осстен с отвращением отбросил бумагу в сторону, словно не желая касаться ее. Йоррен взял письмо и вновь протянул казначею:

— Пожалуйста, отправь ее в храм. Прошу тебя. Я не могу…

— Нет! — Осстен с силой ударил по столешнице кулаком. По-крайней мере с той силой, на которую был еще способен. — Я не прогнусь под них. И ты тоже этого не должен делать! А если так уж хочется — пожалуйста. Вперед! Но я не желаю в этом участвовать!

— А у тебя есть другой способ решить эту проблему?! — взревел Йоррен, в гневе вскакивая со стула, отчего тот врезался в стену. — Ну, давай. Давай, Осстен! Предложи мне решение, если ты так принципиален. Я с удовольствием выслушаю тебя.

Купец скомкал письмо в руках, с ненавистью глядя на упрямого старика перед собой, который, скривив губы, упорно продолжал смотреть на Йоррена как на пустое место.

— Ты жалок. Ты просто жалок. Как только появляются трудности, ты тут же прячешься в самом дальнем углу, который только способен отыскать. Никакой борьбы, никаких принципов. Ничего, — старик с огромным трудом смог подняться со своего места и, обойдя стол, встал перед Йорреном. — Знаешь, как я жалею, что они забрали Диттиха? Он был прекрасным человеком. Намного лучшим, чем ты. Ты никогда не был, и никогда не будешь достоин его места. Да вот только иного выбора у тебя нет. Ты мог бы измениться, если бы только достал свои яйца из капкана и хоть на секунду побыл мужиком!

Осстен упер свой тщедушный палец в грудь купца и взглянул в глаза собеседника:

— Я понимаю, что тебе приходится тяжело, но это совсем не значит, что при этом должны страдать остальные. Борись. Борись, как бы тяжело тебе ни было!

Йоррен с негодованием смотрел на старика, пытаясь найти в себе силы на то, чтобы возразить пожилому казначею. Но не мог. В глубине души он понимал, что старик прав. Да вот только что он мог сделать? Противиться тем фанатикам, что веруют в двух богов? Пойти против тысяч верующих, что им прислуживают? Кто он такой? Лишь глава одной гильдии, коих сотни в этом городе. И что дальше? Они уже итак показали, как мало для них важен его статус и положение. Равно как и Диттиха до него. И где он теперь? В лучшем случае — мертв. В худшем… Нет. Он даже не хотел думать о втором варианте.

— Я. Я подумаю над этим, — только и смог пробормотать мужчина, направляясь к выходу из кабинета. Письмо так и было скомкано в его руках.

— Нет.

Йоррен обернулся к Осстену, вновь севшему за стол.

— Не подумаешь. Ты можешь обманывать себя, но итог будет один. Ты сам пойдешь в храм. И отдашь им все, согласишься на любые условия, лишь бы отвязаться от священников. Вот только помни — нельзя отдать что-то и при этом ничего не потерять.