Отче

Священник смотрел на неё и видел наивную, влюблённую дурочку, какой становится практически любая девушка её возраста, испытывая подобное чувство. Да и сам был влюблённым идиотом, судорожно пытающимся найти выход. Они объявят о помолвке на ближайшем приёме, а сейчас они проходят слишком часто. Может быть, даже послезавтра или через несколько дней. Но этого времени слишком мало, слишком! Сандор месяц потратил на то, чтобы добиться от юной леди хотя бы честности. Как за несколько дней убедить её... а в чём, собственно, убеждать?

Впервые ступив за порог особняка Блэров, он думал о Спасении запутавшейся души в сетях темноты и сомнений. Сейчас все они рассеяны — леди явно отвергла мысль об отрезании волос, перестанет язвить на тему Евы, так как сама, не далёк час, станет матерью. 

Чётки мелькали в длинных пальцах. Господи! Где ты, Господи?!

Глава 11

Сандор думал, что понял смысл, а теперь... Теперь всё рушилось подобно карточному домику. Лилиан нужно спасать, но как, если любовь затмила разум? Её долгожданный «принц» вернулся спустя года и теперь леди считает, что она — самая счастливая девушка в этом мире. 

Как ей открыть глаза на происходящее?

— Я думаю, Вам нужно отдохнуть сегодня, как и мне, — сказал на выходе Сандор. — Позвольте откланяться.

— Конечно, конечно, — Лили присела в реверансе. — Доброй дороги и ночи Вам, отче. 

— И Вам, леди Блэр. 

Сегодня он впервые не сказал ей: «Да хранит Вас Господь»

Солнце давно поднялось над Лондоном, освещая широкие мостовые и узкие трущобы. Рождение нового дня подобно появлению ребёнка — никогда не можешь с точностью угадать, что произойдёт в ближайшие часы. Люди проживают свои жизни, не замечая друг друга. Не видят, как радостно может улыбаться человек или как медленно плестись по улице, едва волоча ноги.

Никому нет дела до чужой судьбы. Кроме них — священников.

За плечами у святых отцов часто не один крест, за душой — сотни тайн, что они унесут с собой в могилу. Сострадание, милосердие, любовь к ближнему —  всегда «отче» ассоциировалась у людей с такими вещами. Инквизиторов кто-то уважал, а кто-то — боялся. 

Священники были пастухами агнцев Божьих. Добры сердцем, не искажены душой —  сторонний человек мог бы решить, что под чёрной рясой прячется настоящий святой, способный вынести всё, что угодно. Пытки тела или разума, потери, скорбь, горе... 

Священники — отцы. Одни только имена, у них нет рода, нет даже лица, только цель служить верой и правдой Господу. Безликие лекари, утешители, способные пробудить ото сна самую тёмную из существующих душ.

Их Дом — это Дом Бога. Их ноша —  не подъёмна для обычного человека, поэтому в них не брали убогих, больных. 

Священники —  некие идеалы того, как должно относиться к ближнему своему. 

Так думал Сандор. До последнего думал, молился перед распятьем и ждал, ждал, ждал ответов... А их всё не было. 

В маленькой комнате было необычно пусто. Будто вся жизнь ушла из неё, вся воля —  даже песчаного цвета стены казались холодными. Осень пробиралась внутрь, принимая её обитателя к себе в тоску и потерю, шептала на ухо что-то утешительное, а Сандор стоял на коленях, безвольно уронив голову на грудь и слёзы катились по бледным щекам.

Ему в жизни не было так больно. Никогда. Даже в тот момент, когда сестра Сара поведала о том, что наставник Сандора отошёл в мир иной.

Неужели мало он вынес?! Неужели Бог посылал ему мало испытаний, что так жестоко наказывает?! Грудную клетку раздирало на части изнутри, удавка на шее вот-вот и затянется окончательно, перекрыв доступ к дыханию. 

Когда всё пошло не так? Когда вместо солнечных улиц Сандор начал видеть повсюду грязь и порок, серость противоречий Лондона. Вот прогуливается знатная дама с мужем, а вот —  бродяга загибается от холода и голова в подворотне. Раньше он старался не проходить мимо подобных, а сейчас даже не смотрел в их сторону.

Где эта точка невозврата, где, где, ГДЕ?! Сандор обхватил голову руками, складываясь по полам. Столько чужих грехов в нём копилось, что его собственный не было слышно за какофонией голосов, терявшихся в его седой голове. 

— Я ненавижу свою сестру, отче. Мне кажется, родители любят её больше меня. 

— Я убил сегодня человека, отче. Он пытался ограбить меня. 

— Я пыталась покончить с собой, от-...

—  Я украл ябло-...

— Я уподо-...

Я, я, я, а кто-нибудь хоть раз из них спросил о нём?! Неужели никто из людей не задумывается о том, что Сандор не хладнокровный механизм, созданный для сбора помоев душ?! Ему ведь тоже бывает больно, ему больно. 

Сандор поднял взгляд на распятия, скалясь — это было не похоже даже на ухмылку.

—  Если Ты не явишься сейчас, — медленно, шумно дыша выдавил ещё священник, — то Тебя нет.

В тишине прошла минута, а затем и целый час. Сандор поднялся, огляделся и покинул комнату. Стараясь ни на кого не смотреть, направился к архивам.