Отчет Брэдбери

Около восьми вечера я стояла у кухонного окна, выглядывая на двор в щелочку между шторами. Я не стала включать на кухне свет, поэтому могла видеть все, оставаясь незаметной. Автомобиль остановился на улице прямо перед домом, немного постоял, а потом медленно въехал на подъездную дорожку. Это был самый простой автомобиль, маленький, китайского производства. На улице было достаточно светло, и я смогла разглядеть, что в автомобиле сидят трое мужчин — водитель и двое на заднем сиденье. Автомобиль въехал в гараж. Я услышала, как закрылась гаражная дверь. Включила на кухне свет. Открыла кухонную дверь, которая сообщалась с гаражом через небольшую лестницу. Из кухни включила в гараже верхний свет. Оставаясь на кухне, я смотрела в сторону гаража. Свет в нем казался необычайно резким. Водитель вышел из автомобиля и перешел на пассажирскую сторону, которая была ближе ко мне. Как и ожидалось, водитель был мне незнаком. Он был приземистым и бородатым, моложе меня, чуть за сорок. Он взглянул на меня. Не улыбнулся. Огромная, кожистая ночная бабочка металась вокруг лампочки в гараже. Водитель попросил, чтобы я выключила свет, что я и сделала. Это были первые и последние слова, которые он произнес. Он открыл заднюю дверь автомобиля. Внутри зажегся тусклый свет. Теперь я видела, что человек в автомобиле, сидевший у боковой двери с пассажирской стороны, был клоном. На вид он либо спал, либо умер. Он был неподвижен, руки обвисли по бокам, голова запрокинута назад, шея вытянута, рот открыт. Мне не было видно его лица. Человек в автомобиле, сидевший рядом с ним, стал помогать водителю, который ухватил клона за обе лодыжки и стал вытаскивать из автомобиля ногами вперед. Похоже, клон ничего не чувствовал. Было ясно, что он не в состоянии двигаться или встать самостоятельно, своими силами. Он был без сознания и не реагировал ни на какие действия. Человек в автомобиле устроился так, чтобы голова клона опиралась на его колени. Затем клона вынесли из автомобиля, водитель держал его за лодыжки, а другой мужчина — под руки. Как будто он был полоской дерна. Они поставили его. Они не были с клоном ни грубы, ни нежны, просто действовали быстро. Голова клона упала на грудь, и я могла видеть только его макушку. Когда клон оказался обеими ногами на земле, водитель отпустил его лодыжки. Подставив плечо клону под грудь, он поднял его, перекинув через плечо. Пока он его нес, голова клона свисала вниз. Водитель принес его на кухню. За ним вошел другой мужчина и закрыл за собой дверь. Он был старше своего — и моего — товарища, примерно моих лет, высокий, худой и почти лысый. Я обратила внимание на его руки: огромные, с длинными пальцами, словно он страдал акромегалией. Голова тоже была непропорционально большой и костистой.

Мы не разговаривали. Как будто нам велели хранить молчание, или мы заранее договорились не произносить ни слова, хотя это было не так. Я повела их вверх по лестнице, в комнату для гостей, которую подготовила для клона. Я застелила кровать чистыми простынями, надела на подушки чистые наволочки, освободила ящики в крашеном комоде, даже поставила на ночной столик вазу со срезанными цветами. (Господи, что я делала?) В комнате с задернутыми шторами горел только ночник в виде ангела, который я включила в розетку на стене возле комода. Это был ночник моей дочери. Это была ее комната. Водитель, который нес клона, наклонился и с помощью более высокого мужчины свалил свою ношу на кровать, поверх постельного белья. Я не успела и слова вымолвить.

Наконец-то я получила возможность как следует рассмотреть клона. Мы полагали, что ежедневная униформа клонов разработана с таким расчетом, чтобы не отличаться от современной повседневной одежды, какую носят в городах и деревнях, граничащих с Отчужденными землями. При необходимости одежду меняют, чтобы не отставать от тенденций местной моды. (Мы в Айове лет на десять отстаем в этом плане от жителей океанского побережья.) Это делается на случай, почти невероятный, если клон окажется за пределами Отчужденных земель: внешне нельзя будет понять, что перед вами клон. Я не знаю, в какой одежде его нашли. В тот момент, когда его внесли в мой дом, наш клон — твой клон — выглядел как обычный двадцати летний деревенский юноша из Айовы в середине лета. Голубые джинсы, белые носки и белые кроссовки, совершенно новые. Кто-то надел на него белую хлопковую футболку, единственной странностью которой были длинные рукава — как я понимаю, чтобы закрыть код с внутренней стороны его левого предплечья. Его вымыли и, кажется, даже подстригли. У него были короткие волосы. Он был чисто выбрит. Ногти чистые и подстриженные. Глядя на него, вам бы никогда в голову не пришло, что вы смотрите на клона.