Отчий край

За кучера в телеге сидел Лука. Всю дорогу он вязался к своим невольным пассажирам с расспросами и разговорами.

- Помнишь, Каргин, как мы вам всыпали в Большом Зерентуе? - спрашивал он. - Вы ведь тогда от нас в одних кальсонах драпали.

- Было и такое, - нехотя согласился Каргин, а Егор охотно подтвердил:

- Я как есть в одних подштанниках десять верст удирал. Сунул ноги в валенки и - на коня. Хорошо, что большого мороза не было, а то бы обморозился.

- Да, побегали вы от нас, - удовлетворенно констатировал Лука, трусы вы оказались отменные. Что, Каргин, молчишь? Нечем крыть?

- Оно ведь и по-другому бывало. Случалось, и вы от нас без штанов удирали. Вспомни-ка про Солонцы!..

- Гляди ты, что вспомнил! Солонцы... Там, верно, получилась паника. Врасплох вы на нас насели... А как вы в бакалейках-то жили? Однако и погуляли же. Вина там, хоть залейся. Эх, мне бы туда на недельку закатиться! Так бы погулял, что и на том свете с удовольствием бы вспомнил... Вы случайно вина с собой не захватили?

- У меня два банчка спирту с собой было, - сознался Егор.

- Ну, если все для вас хорошо кончится, мы этот спирт с тобой разопьем. Уж мы за твой счет нарежемся. Только когда подвыпьем, прячься от меня. Это я тебе заранее говорю...

Нагнавший телегу Семен, услыхав слова Луки, строго прикрикнул:

- Прекрати разговоры! Ты не на свадьбу с ними едешь. Нечего язык распускать, в родню к ним набиваться.

- А ты мне не указывай! - огрызнулся Лука. - Я не маленький, сам все знаю. Лишнего не говорю, а молчком ехать совесть не позволяет.

Каргин горько рассмеялся про себя. С Лукой, который хотел его убить и наговорил ему всяких ужасов, чувствовал он себя более просто, чем со сдержанным и непримиримым Семеном, от которого так и разило холодом.

24

Утром Каргина повели на допрос к начальнику уездной госполитохраны.

Он знал, куда его ведут, но не подозревал, что там предстоит ему встреча, которой он так боялся с первых же дней революции.

Войдя в просторный, залитый утренним солнцем кабинет, он увидел на фоне раскрытого настежь большого окна человека с тяжелым взглядом, с многочисленными складками на широком мрачном лице. Он стоял за массивным письменным столом, прямой и неподвижный, с крепко стиснутыми зубами. На рукавах его защитного френча были нашиты красно-синие ромбы.

"Ух и суровый! - подумал Каргин. - Так и сверлит глазами. Сразу видно, что камень, а не человек. Хорошо, что не все знает про меня".

Вдруг громкий и возбужденный возглас этого незнакомого человека заставил Каргина сначала вздрогнуть, а затем похолодеть.

- Черт побери!.. Что это такое! Кого я вижу?.. Елисей Каргин, что ли?..

- Так точно! Каргин, гражданин начальник...

- Ну, вот и свиделись мы с тобой, Каргин!.. - процедил сквозь зубы начальник. - Что же ты не узнаешь старого знакомого, господин поселковый атаман? Мы с тобой давно друг друга знаем...

Чувство дикого страха и обреченности захлестнуло Каргина. Глядя в зло и насмешливо суженные глаза, устремленные на него, он, наконец, понял, что случилось то самое, о чем он боялся даже думать. Перед ним стоял кузнец Нагорный, теперь начальник страшной большевистской госполитохраны.

Ни на что не надеясь больше, он стоял и ждал, что будет дальше.

- Подойдите к столу и садитесь, - переходя на "вы", приказал ему Нагорный.

Каргин сел на скрипнувший стул, уставился глазами в крашенный охрой пол. Сердце его билось то сильными неровными толчками, то замирало, бросая его в холодный пот.

Нагорный опустился на стул, с минуту помолчал, потом пододвинул Каргину кожаный портсигар с папиросами:

- Закурите, чтобы успокоиться.

- Благодарю. Табаком отродясь не грешил.

- Вы что, старовер?

- Нет, православный. Просто как-то не научился... Если можно, разрешите выпить воды. Голова закружилась.

- Пожалуйста! - Нагорный пододвинул ему графин с водой и стакан, а портсигар убрал в ящик стола.

Жадно выпив воду, Каргин тяжело вздохнул. Нагорный, усмехаясь, спросил:

- Что, с жизнью расставаться собрались, Каргин?

- Приходится, ничего не поделаешь.

- Вон как! - воскликнул Нагорный и, сбиваясь на "ты", поспешил высказаться до конца. - Ты, что же, думаешь, раз попал ко мне в руки, то я мстить тебе буду за прошлое? Мстить я не собираюсь. Не за тем я поставлен на такую должность, чтобы сводить с кем-то личные счеты. Мы боремся с врагами, которые не сложили оружия. Тем мы пощады не даем. А твое дело совсем другое. Был ты когда-то отпетым старорежимцем, усердным служакой. По твоей милости меня схватили и упекли на каторгу. Но ведь сейчас-то ты явился с повинной, Забережный мне уже кое-что рассказал, только забыл предупредить, что ты тот самый Каргин, который мне дорого стоит. Вот почему я и удивился, когда узнал тебя... А теперь начнем беседу. Чтобы держаться поближе к сути дела, я буду задавать вопросы, а ты отвечать на них.

Нагорный вынул из стола портсигар, закурил. Сделав две-три затяжки, сунул папиросу в чугунную пепельницу и спросил, снова переходя на "вы":

- В феврале двадцатого года вы пытались поднять в Заводе восстание против атамана Семенова. Что вас толкнуло на это?