Отчим моей подруги

Запах секса пропитывает нас полностью. Тяжело дышу ей в шею, слизываю соленые капли. Шепчу на ухо разную ересь. О ней, о том, какая она красивая для меня и подо мной. С каждым новым толчком напоминаю, что мне принадлежит. Вещь или женщина, плевать. Моя.

Пропихиваю руку между нами, чувствуя ее скользкий сок на пальцах. Похотливая обманщица. Актриса, мать твою. Ей это нравится не меньше моего. Но поломаться она не забыла, конечно. Цену себе продолжает набивать. Вижу по ней, что сдерживается, закусывает свои губы, глаза свои полные вожделения прячет.

Вытаскиваю себя из нее и возвращаю, когда переворачиваю на живот. И на колени ставлю. Мну ее бедра. Щипаю до протестов. Меняю угол проникновения, чувствуя приближение оргазма.

По позвоночнику проходит электрический разряд. Тело на мгновенье немеет. И как только я слышу ее далеко не болевой стон, что выходит из ее горла, делаю резкий толчок, распадаюсь.

Долблю на предельной скорости. За патлы длинные хватаю, кусаю нежную кожу плеча. Кончаю с шипением. Мой мозг впервые взрывается вместе с членом. Глубоко в неё, не думая о бл*дских последствиях. Оставляю в ней себя до последней капли. Собственнически невидимую метку ставлю.

Пока тяжело дышу полностью расслабленный на ней, стараюсь привести чувства в норму. Да хрен получается.

Отравила, мразь. Под кожу влезла. Слилась, бл*ть, со мной. Сделала из меня зависимого по ее телу наркомана. На веки вечные привязала.

Поднимаюсь, не смотря на нее. Я прекрасно понимаю, что могу увидеть во взгляде. Разочарование и страх. И вроде бы заслужила такого скотского обращения к себе. Но увидеть ненависть в ее глазах не имею желания.

Она предала меня и точка, здесь не может быть запятой. Такое не прощают. Ни при каких условиях. Нежных чувств и красивых жестов не получит. Я с ней обращаюсь именно так, как положено.

Застегиваю ширинку, краем глаза вижу, что не шевелится, продолжая лежать на животе, носом только хлюпает. Не берет меня. Пох*й.

Пересаживаюсь на водительское сидение, трогаюсь обратно к ее дому. Курю одну за одной. Борюсь с желанием выкинуть использованную, но родную дрянь прямо на дороге. Все же кидаю через зеркало последний тяжелый взгляд. Встречая ее, подавленный и отрешенный. Это не самое ужасное, что ждет девушку в будущем.

И выношу свой суровый приговор:

— Я вернусь. И когда это произойдёт, тебе лучше молиться, чтобы я был к тебе благосклонен.

Глава 86

Взросление обычно происходит неожиданно. Именно тогда, когда рушится твоя жизнь. Проблемы, как цунами, сносят все, что у тебя есть. Не отставляя после себя кроме разрухи ничего больше.

А ты продолжаешь жить. Ради чего-то или кого-то. Свыкаешься со своей непростой судьбой. Но она коварна, и ты получаешь контрольный удар, что сбивает с пути.

И ты стоишь вновь потерянный, не знаешь, куда смотреть, куда бежать, к кому податься. А я в самом эпицентре этого дерьма. Это именно тот момент, когда мне приходится принимать важные решения самой. И от этого будет зависеть теперь не только моя судьба.

Холодный ветер пробирает до дрожи, но я продолжаю сидеть на лавочке у могилы и смотреть в одну точку. На имя, высеченное на кресте, даже без фотографии.

Месяц назад сука смерть забрала у меня единственного человека, что у меня остался. Любимый дедушка скончался. Инфаркт. Это произошло так внезапно и неожиданно. Казалось бы, обычный вечер. После похода за покупками мы пришли домой, я накрыла на стол, мы поужинали. Поболтали о разном. О нашей дальнейшей жизни. Он обещал поддерживать меня в любом случае, какое бы решение не приняла.

Вопрос о том — оставить ли ребёнка или нет, даже не решался. Я не буду убивать маленькое создание внутри себя. Не имею на это никакого права. Но… и оставить не могу. Детский дом кажется единственным решением.

Боже, как же тяжело думать об этом. Острым лезвием по сердцу, превращая его в лоскуты. И так больно, что дышать тяжело. Эта боль мощней физической, она душевная. Но у меня нет больше вариантов. И я заберу его, обязательно заберу! Когда с деньгами не будет проблем, как только мы оплатим долг. Продадим квартиру и съедем на окраину, и я верну его себе.

Я боролась с этими мыслями, когда дедушка ещё жив был. Это решение не давалось мне легко. Высчитывала, сможем ли мы хоть как-то обеспечить ребёнка. Нет, не могли. Никак. Времени не было.

А теперь, когда дедушка умер, и я буквально оказалось на улице, после того, как я не выплатила долг, и мужик забрал наше жильё. Собирала вещи и не знала, куда мне идти. С Лерой я распрощалась, когда узнала, что она выкрала фотографии по делу Руслана.

Вздрагиваю, произнося его имя шепотом. Его посадили. Из-за меня. В тот последний день, когда я его видела, не могла понять, почему он говорит подобные вещи о возвращении, откуда столько ненависти во взгляде. А он просто знал, что улики на него собрала я сама.