Отчизне не изменяют

   Авенир лупит коня босыми пятками по крупу. Животное перепугано и не пытается взбрыкиваться, тем более худющий мальчик, легче взрослого в кирасе.

   Несмотря на все разговоры об акселерации, современники Ивана Грозного лишь на десяток сантиметров ниже среднего показателя двадцать первого века. Так что ребята из девятнадцатого все еще смотрятся мальчиками. Лишь один Андрей Дубина ростом почти как взрослый... Ну, и как иначе, если ему уже пятнадцатый годок.

   Вот перед Авениром выскочил невесть как уцелевший польский пан. Мальчишка, не тратя времени на пристрелку, рефлекторно уйдя от размашистого сабельного удара, двинул "кабану" гранатой в висок.

   Без выдернутой чеки, граната, что-то вроде небольшой дубинки, а удар был навстречу и бугай пролетев еще по инерции отключился.

   Права Авенир едва не вывихнул себе фактически детскую кисть, но зато сумел избежать падения, выровнялся и произнес:

   - Падают все - поднимаются только возвышенные духовно!

   Пацаны стараются тоже быть рыцарями; постреливают только в тех, кто еще пытается сопротивляться или знатен видом. Акулина даже изменила своей тактике и без всякой издевки, спрашивает тех, кого ей удается настигнуть по-немецки или по-польски:

   - Жить хочешь?

   Если ответ да, то приказ руки вверх и брюхом в землю, но если нет... То по законам военного времени.

   Вот один из немецких князь с небольшим отрядом кнехтов бросился в контратаку. У вельможи красное потное лицо, и длиннющие словно у героя комикса рыжие с завивкой усищи. Он ревет в стиле гитлеровцев:

   - Руссиш киндер зер швайн!

   Авенира автоматически всадил и попал ему в грудь, пробив фактически навылет кирасу. Брызнул из серебряной кольчуги фонтанчик крови, а затем более, чем центнеровая туша хлюпнулась вниз. И остальные ребята не оробели. Выкосили сорную траву, впрочем, вместе с казаками. Так и без церемоний с этим справились, давя букашек.

   А воевода тоже крут, рубит длинным мечом, словно былинный богатырь. Волосы у него подобраны золотистым украшенным алмазами венком, а глас громовой, словно хор церковный, да именно целый хор в широкой груди витязя скрыт. И удары, такие, что подумаешь еще, не с него списали Илью Муромца?

   Мальчишки впрочем, все реже могут показать свое геройство. Солдаты-иноземцы падают и просят пощады. Сдаются табунами, толпами... На брюхах ползая, себе жалкую жизнь вымаливают. Даже паны со своим прославленным на весь мир гонором, так и либездят. Вот и сражение уже перешло в стадию подобную срывания вишенок с низко растущего дерева.

   Гнали верст тридцать, пока почти всех не перебили, или не взяли в плен. Полная была победа, даже еще купленная не чрезмерной ценой. Почти стотысячное войско почти сплошь наемников перестало существовать...

   А пленных ляхов и их наймитов, собралось видимо-невидимо...

  Авенир проснулся от грубого толчка в бок. В подвал вломились османы. Пацаны и Акулина оказались, в ловушке. Вообще княжеский сын не сообразил, что в поисках добычи, турки в первую же очередь заглянут в подвал.

  Их четверку грубо волокли по ступеньками наверх. Авенир пробовал сопротивляться, но османы явно сильнее. А девушку и вовсе тащили за пышные волосы. Он отчаянно пыталась отбиваться, но ей разорвали на груди сарафан. Обнажились клубничные соски, на которые легли грязные лапы. Девчонка залилась густой краской и... от стыда потеряла сознание.

  Авенир тоже очень больно вывернули правую руку.

  Мальчик заскулил и вместо ярости, душу наполнил страх. Васька, и Петька крепостные огольцы: не оказывали сопротивления. Они привыкли к покорности, и смена хозяев не слишком пугала малолетних холопов. От самых янычар несло потом, и перебродившим кумысом. Неприятная компания.

  Пацанов выволокли на центральную площадь. Там османы складывали не слишком щедрую добычу. Девчонку раздели донага. Она была нарядной, и в новом платье, в сафьяновых сапожках. Её обнажили, и уже собирались без всякого стеснения изнасиловать, как появился Паша-Бей. Он плотоядно уставился на красивую, с золотистыми волосами девушку. Отметил её юные, еще не до конца не сформированные черты. Затем подъехал к ней. Янычары услужливо подняли красотку добычу на вытянутые руки. Паша-Бей сунул толстые пальцы в лоно Венеры, и удовлетворенно воскликнул:

  - Девственница! Пусть будет подарком султану!

  Мальчишек тоже раздели догола. От прикосновений грубых рук хотелось рыгнуть. Одежду османы аккуратно складывали в общую груду. У княжеского сына сорвали золотое кольцо с камушком, и золотую цепочку с усыпанным бриллиантами крестиком. Слуги-мальчики тонко застонали, когда грязные пальцы янычар полезли им в рты.

   Паша-Бей бросил на них плененных сопляков - презрительный взгляд. Авенир дрожал от страха и стыда. Его напарники стояли, опустив глаза, и без напоминания рухнули на колени.