Отчуждение

Он вспомнил, что сестра после душа сразу уехала в гости к ухажеру, там оставалась недолго и под вечер вернулась обратно. После возвращения закрылась у себя в комнате и, как обычно, принялась за просмотр порнофильма. Это Том точно определил по душераздирающим стонам и вздохам. Самое странное, что он наблюдал за развивающимися событиями, словно сквозь серую марь, напоминающую блеклое полупрозрачное стекло, словно находясь где-то далеко, по ту сторону бытия. Чуть позже возвратились с работы родители. И не прошло часа, как они на скорую руку поужинали и поспешно улеглись в постель, принимаясь за секс. Как Том ненавидел их жаркие объяснения в любви и клятвенные заверения в вечной непорочности! Как выводили из себя однотонный металлический скрип подпрыгивающей пружины и сальные подбадривающие словечки при половом акте! Как выворачивали душу их истошные вопли при оргазме, который по истечении времени они стали испытывать одновременно.

Он ненавидел их всех вместе, как единое смердящее целое, и каждого по отдельности. Ненавидел их лица, движения, голоса, жесты… Ненавидел лютой ненавистью, всем горящим сердцем.

Но сейчас, в столь позднее время суток, он знал, что беспокоиться не стоит: родители-изверги и бесстыжая сестра глубоко спят, подвластные жизненным привычкам. Одиннадцать часов – общий отбой. Их выработанный с годами режим не менялся даже в большие праздники. Исключением был лишь Новый год. И все они были рабами своих привычек – моральных рамочек, созданных ими же.

«Ночь… Пустынная ночь с пульсирующей душевной болью».

Том закрыл глаза и возбужденно прошептал:

– Пробил час расплаты! – и озлобленно процедил: – Я уничтожу на корню все ваше гнусное отродье! Чтобы даже вашего духа не осталось!

Голос мальчика дрожал от ненависти. Он потерял смысл слова «семья» как чего-то близкого и родного. Теперь это слово у него ассоциировалось лишь с болью, ненавистью и злобой. Родители и сестра как самые близкие люди перестали для него иметь значение, приравниваясь лишь к угрозе, которую необходимо немедленно устранить. Он сознательно стер родственные границы, озлобленно облачаясь в серую непроницаемую мантию РАВНОДУШИЯ, крепко сжимая в руках меч собственного правосудия.

– Сегодня я, сестренка, полностью в твоем распоряжении! Бери и властвуй! Ночью тебя ожидает маленький сюрприз! Я надеюсь, он тебе понравится! Смерть не за горами, она уже стучится в твои покои! Тук! Тук! От старушки-веселушки с остро отточенной косой не спрятаться, не скрыться, так что не упрямься, отворяй засовы и с радостью принимай гостью! И она не останется в долгу! Щедро оплатит за гостеприимство! – мстительно выдавил мальчик сквозь сжатые от ярости зубы. Он закрыл глаза и начал воплощать в жизнь пройденный урок колдовства.

Том сконцентрировался, в мельчайших подробностях создавая в воображении воздушный образ старшей сестры. И усилием воли через временное пространство преобразовал ее внутренний мир в сотканный энергетический силуэт. В порыве возбуждения он даже визуально стал осязать исходящий от разгоряченного тела дурманящий аромат, способный свести с ума.

Постепенно Том вошел в азарт, все более распаляясь.

На тонких губах блуждала плотоядная ухмылка. Возбужденно потирая ладони, мальчик злорадно оскалился, мечтая претворить в жизнь необычный способ мести. За основу он принял тот неукоснительный факт, что Грейс предпочитала одежде наготу, демонстрируя свою природную красоту. И от этого уже стал отталкиваться.

Усилие воли. И мозг автоматически отключился от реальности, ментально настраиваясь на энергетическую волну и плавно перемещаясь в астральный мир. Воображение нарисовало красочную солнечную лужайку, усыпанную разноцветными полевыми цветами.

– Я желаю видеть древний лес, в котором произрастают столетние дубы и сосны! А на стыке с ним протянувшуюся в бесконечность степь, усеянную полевыми цветами! – на одном дыхании выдохнул Том. И стал старательно собирать отдельные красочные образы в единую, но еще пока расплывчатую картину, словно играя в паззлы.

Черный вихрь закружил сознание в головокружительном танце, сметая восприятие действительности и стирая грани реальности. Зыбкая пустота… Пронизывающий ледяной холод… Ветер и боль… Мальчик судорожно заплакал, устремляя неподвижный взгляд в пространственную даль. Внезапно он стал проваливаться в сумрачный коридор, из которого монотонно взывал чей-то незнакомый шепот, напоминающий отчаянные отзвуки его собственного голоса.

Он понял, что разговаривает сам с собой.

«Заклятие… – вспомнил он. – Я должен произнести заклятие».

Тело сдавила неподъемная тяжесть. Голова раскалывалась от скопища мыслей, которые никак не удавалось собрать в единую логическую цепь. Говорить ему удавалось с огромным трудом.

«Но я должен! – усилием воли заставлял он себя. – Я просто обязан!»

Он инстинктивно чувствовал, что если не сможет довести начатое дело до конца, то произойдет нечто ужасное. Вызванные из самой преисподней могущественные силы, не обнаруживая потенциальной жертвы, скопом набросятся на него самого, разрывая в клочья.