Отчуждение. Роман-эпопея

— А травы есть такие. Они показывают… Отвар цвет меняет, если в нем лицо ополоснешь. Или вот еще способ: к иконе тебя подведу — и сразу разоблачение наступит. А иногда поговоришь, поговоришь, да и сам все поймешь. Бывало, Кузьма Петрович, царство ему небесное…

— Пронька, у тебя фамилия имеется?

— Бесфамильный я.

— Фамилии, что ли, не нажил?

— Моя фамилия — Бесфамильный. Люди зовут Пронька-Шептун. Разве не слыхал?

— Разное про тебя говорят.

— Полдеревни упырей — разве им угодишь? Вот они и говорят. Пусть говорят, зря не скажут. Так не надо ли от чего полечить?

— Пока не знаю. Может, тебе деньги нужны?

— Деньги всем нужны. Сам принесешь, если отблагодарить захочешь.

— За что отблагодарить?

— А за новость, которую я тебе принес.

— Выкладывай, раз принес.

И шепелявый Пронька ошарашил меня новостью, как обухом топора по темечку. Оказывается, яблоня, которую я спилил, была и не яблоня вовсе. Это был знак свыше.

— Что за знак? — насторожился я.

— А такой знак. Ты на пенек-то смотрел?

— Нет.

— Вот то-то, что нет. Там же изображение Девы Марии, Пресвятой Богородицы. Можно сказать, икона нерукотворная, спаси Царица небесная.

Пронька перекрестился.

— Что за чушь ты несешь, Пронька Бесфамильный! Еще начнете пням молиться. Вы что, язычники?

— Это не чушь, парень, не чушь. Завтра дьячок приедет смотреть, народ из деревни придет дивиться. Я сразу заприметил: почему, думаю, такой высокий пенек? Нет бы до земли срезать, как всегда, а тут высокий пенек, да наискось срезано.

— Так удобнее было пилить. Да и оставил я столбик для гамака, а не для иконы.

— Удобнее, конечно. А кто твоей рукой водил? Или не догадываешься?

— Кто же водил моей рукой?

— А ты сам подумай. И не болтай лишнего. Гама-ак…

— А зачем ты по моему саду шатался?

— Мало ли где я шатаюсь. Не спится мне, вот я и хожу. Гляжу, примечаю…

На следующий день в моем саду было полным-полно народу, натуральным образом — столпотворение. Я в одночасье стал знаменитостью. Сомнений не было ни у кого: коричневые кольца, по которым обычно определяют возраст дерева, были и не кольцами вовсе, как обычно, а — овальным ликом, будто кто старательно выводил карандашом. Обнаружили глаза, нос, губы, вытканный золотом платок, а также легко заштрихованное облако — нимб. Чуть позже, где-то через час, люди стали ясно видеть покатые женские плечи и даже фигурку на диво смышленого младенца на руках.

Миру было явлено чудо.

Пронька ходил именинником. Ему охотно простили его выходки (он бесхитростно взял и поделил всю деревню, на «хороших» и «плохих»); более того, в глазах односельчан он становился сопричастным чудесам. Не святым юродивым, конечно, для этого он был недостаточно безобиден, однако, несомненно, избранным. Да и сам он стал туманно изъясняться в том смысле, что все люди по-своему хороши. Да и чудо было явлено недалеко от Пронькиного подворья…

Все это загадочно и необъяснимо.

Заговорили о необходимости строительства храма Божьего, и к вечеру вопрос был, в принципе, решен. Места было достаточно: вон какая усадьба. Спиленное дерево обнесли аккуратной изгородью, которую тут же и покрасили в небесно-синий цвет. На срез набросили платок и прикрыли стеклом (которое с благоговением притащил Сулейман).

Я думал, временным ажиотажем все и кончится. К сожалению, я ошибся: толпы паломников шли нескончаемым потоком.

Я всерьез заволновался. Будущее моей усадьбы было поставлено в прямую зависимость от «чуда», которое обнаружили в моем саду. Обо мне никто не вспоминал. Но когда я заикнулся о своих правах, общественное мнение загудело: какие права, когда речь шла уже о явлениях и знамениях регионального масштаба. От меня ждали одного — благородного жеста, а именно: безвозмездной передачи дома под нужды будущего строительства. Возможно, со временем в доме деда будет хозяйственная пристройка. Возможно, его снесут, раскатят по бревнышку и приспособят под часовенку. И никаких тебе бонусов, никакой компенсации за материальный и моральный ущерб.

Так я стал свидетелем единственного чуда в моей жизни: я оказался выброшенным на улицу из собственного дома — из-за того, что у моих односельчан разыгралось воображение. Невежество оказалось силой вполне материальной, о чем догадывался я давно, однако был уверен, что эта стихия как-нибудь обойдет меня стороной. Ведь я же зарылся в нору, спрятался от всех.

Увы… На планете Земля спрятаться от людей невозможно.