Отчуждение: точка контакта

Однако тревогу Ассонов все же поднял. Только не выстрелами, а голосом. Я благополучно спал, когда сквозь сон услышал голос Ассонова:

– Внимание всем! Тревога!

– Что у тебя там, Валентин? – спросил я, еще только просыпаясь.

– Что-то непонятное. Громадное, как слон.

– Стрелял? – вклинился в разговор майор Медведь.

– Оно прямо на меня шло.

– Результат выстрела?

– Свалил. Там лежит, на гребне. Сейчас еще вижу. Гора целая на тропе.

– Мы с твоим взводным идем посмотреть. Нас не подстрели.

– Идите, товарищ майор. Жду.

– Троица. – позвал Медведь.

– Иду, товарищ майор.

Вообще-то он мог бы и сам ко мне подойти, поскольку я лежал самым крайним, и находился ближе к посту, нежели он. Но Медведь мог этого не знать. Он просто назначил посты, и лег спать. И не видел моего возвращения. Ассонова и других сменщиков командир отряда, наверное, будил, как я понял из разговора с моим снайпером, но дожидаться возвращения с постов офицеров не стал, и благополучно уснул.

Однако, увидев, как я встал, и где в этот момент нахожусь, майор Медведь ждать на месте не стал, и подошел ко мне, на ходу кивнув:

– Двинули. Показывай.

Я обогнал его, чтобы показать дорогу. И только на подходе к посту Ассонова поднял бинокль с тепловизором. И сразу увидел впереди сильное свечение. Но не мог предположить, что это такое. Светилась настоящая гора. Поднялся на ноги при нашем приближении и ефрейтор.

– Похоже, ты, в самом деле, слона подстрелил, сказал я, хлопая ладонью по своему биноклю с тепловизором.

– Хобота не видел, товарищ старший лейтенант. И по фигуре больше носорога напоминает. Я ему три пули между глаз пустил. Только после этого свалился.

– Оставайся на месте, – распорядился я. – Страхуй нас. Хотя я не думаю, что инопланетные космолеты в массовом порядке доставили за землю стада собственных боевых слонов.

Майор Медведь молча смотрел в тепловизионный прицел своего автомата. Я заметил, что предохранитель на оружии майора уже опущен в положение автоматического огня. Он явно опасался чего-то непредвиденного. Я, когда опасаюсь, предохранитель все же опускаю в последнюю очередь. Хотя затвор передергиваю перед выходом, и досылаю патрон в патронник. Но потом ставлю оружие снова на предохранитель. Привычка. Но все поведение бойца в сложной обстановке обуславливается привычкой. Кому как удобнее.

И привычки у каждого свои, и по одной привычке не следует делать вывод о том, что человек собой представляет, насколько он склонен к осторожности или, наоборот, любит резкие непредвиденные движения. Вообще, как говаривал наш комбат, осторожность – это когда я боюсь, а трусость – это когда боится другой.

– Идем, товарищ майор?

– Идем. Надо посмотреть, что там такое большое. Мне почему-то кажется, что это не бандит, и не паук-инопланетянин. И даже не красный волк.

Что там был не красный волк, я готов был согласиться. Красные волки, как мне говорили, размерами чуть поменьше овчарки, хотя и отличаются большой силой и быстротой, и манерой своего поведения ни собак, ни волков не напоминают. Волки с людьми встречаться не любят, и нападают, бывает, только сдуру или с голоду, служебные собаки, наоборот, нападают сразу. А красные волки сначала уходят, а потом могут и исподтишка напасть. Но тоже редко.

Идти нам было недалеко, всего-то метров тридцать, которые мы преодолели стремительным шагом. Но еще с десяти шагов стало видно громадную тушу, что лежала на боку прямо посреди проложенной накануне взводом и бандитами тропы. Это был кто-то крупнее быка, но явно меньше слона. Я включил в градации «лунный свет» привинченный к «планке Пикатинни»[5] тактический фонарь, как можно сильнее «распустил» точку, но точка была все же слишком сильной, а потому узкой. Пришлось отойти на восемь шагов, чтобы что-то рассмотреть.

– Вот это кабан! Кабанище, я бы сказал. Такого кабаном звать не хочется. Это просто сказочный вепрь, иное название грех использовать, – заметил майор Медведь.

Мне очень хотелось, просто язык чесался сказать, что это настоящий медведь, но я не рискнул. Майор мог и не понимать дружественного характера шуток младшего офицера. Но кабана ростом под метр восемьдесят в холке я никогда не встречал. Обычно самые высокие едва-едва метра достигают.