Отдай, детка! Ты же старшая! (СИ)

Иван усмехнулся и притянул к себе девушку, обнимая, и она уютно устроилась у него на плече под теплым боком.

— Ни за что не поверю, что ты можешь сдаться, кому — то отдать свою победу.

Даринка ответила горько и серьезно:

— Она не просто со мной воюет, Вань. Она знает меня, она словно ждет, когда я оступлюсь. И так было всегда. И, что самое ужасное, Элька каким — то непостижимым образом кладет глаз на то, что мне очень дорого.

Пименов просто усмехнулся. Даринка, понимая, что он не верит ей, вскочила, вытащила из спального комода сундучок, кинула его на постель, открывая и высыпая на цветную гладь целую кучу необыкновенных украшений.

— Выбери из этого то, чем я дорожу больше всего…

— Я не очень разбираюсь в этих фентифлюшках, Дариш…

— Но ты ведь знаешь меня, правда? Вот и постарайся угадать…ну?

Пименов сосредоточенно стал перебирать колечки, сережки, браслеты, колье, подвески, цепочки. Из всего великолепия он неуверенно вынул золотое кольцо с крупным сапфиром, обрамленным сверкающими мелкими камушками. Горянова улыбнулась и покачала головой:

— Нет! Это дорогое и красивое кольцо, и я его очень люблю, впрочем, как все, что я покупаю, но достаточно легко расстанусь с ним. Хочешь, подари его Вере Григорьевне… А вот посмотри на это, — и она аккуратно вынула довольно простенький, на первый взгляд, кулончик.

На ровной, необыкновенно красивой перламутровой пластине, с каким — то волшебным диснеевским теплым рисунком, выросла розовая жемчужина, а от нее причудливыми линиями расходились крохотные точки, словно россыпи. Держался он на ажурной золотой цепочке слегка розоватого отлива. И чем больше приглядывался Иван, тем больше украшение приковывало взгляд, словно растворяясь краями в теплой Даринкиной руке.

— Ого! — протянул он восхищенно.

— Ого! — подтвердила Горянова. — А моей Эльке понадобилось секунды три, чтобы вытащить его из вороха моих украшений. Спасибо Оле Завирко, она тогда сразу сориентировалась и забрала его из Элькиных загребущих рук, сказав, что я подарила его ей. Так что Вань, теперь, когда она познакомилась с тобой, боюсь, ее следующим лотом станешь ты…

Пименов отреагировал совсем не так, как ожидала этого Горянова. Он развернул девушку к себе и молча скользил взглядом по ее глазам, губам, лицу, а потом смущенно немного выдохнул:

— Это значит, что я так дорог тебе?

Его вопрос прозвучал как — то слишком пафосно что ли, а Горянова ужас как не любила патетику в любых ее проявлениях и поэтому только буркнула:

— Спать давай! — и небрежно, что с ней редко случалось, сгребла свое богатство и отправила обратно, не раскладывая по ячейкам, в сундучок.

Одним движением пульта выключила свет. А через минуту, тихо сопя, снова уткнулась носом Ване в плечо, попутно устраивая руку на его голом, теплом и мускулистом торсе.

Глава 17

Ваня в Даринкином доме приживался с трудом. Ее полупустая, стильная, белоснежно-бежево-капучиновая квартирка, оснащенная последними достижениями всякой техники, приводила его в трепет. Случился даже вечерний казус, когда Ванечка, держа в руках тот самый, справедливо вожделенный дамами предмет, из которого то белая, то золотая струйка периодически течет или выстреливает, самозабвенно поливал достижения немецкой техники. В это время с аккуратной стеклянной полочки, располагавшейся за чудом германского санфарфора, прямо на оголенную, занятую естественным делом часть пшикнула белая ароматная струйка, то ли дезодоранта, то ли антисептика. Ванечка, юноша сдержанный, со стабильной психикой, от неожиданности пролил несколько капелек на сверкающий пол. Ничего страшного, с кем не бывает?! Но Пименов, кряхтя, так как развернуться в данном месте его тушке оказалось делом не простым, и вытирая ароматными салфетками сверкающий чистотой пол, приказал себе с особой осторожностью и вниманием посматривать по сторонам. К счастью, подобных штук в доме было немного. Но встречались.

Кроме того, было видно невооруженным глазом, что его напрягала стерильная чистота дома. Он все время, стараясь ей соответствовать, уничтожал невольные признаки своего присутствия. Дарина с удивлением замечала, как Ванечка скованно, полубоком, сидит на ее белоснежном диване, как старается не наступать на вязаный ковер, обходя его стороной, как боится свободно развалиться на ее новеньком кресле кожаном кресле. Как с совсем не свойственной ему педантичностью разглаживает складки на спальном покрывале.

Но почему — то особенно приводил Ивана в трепет чайный сервиз из отечественного Дулёвского фарфора. Да, он был, особенно чайные чашечки, необыкновенно легким, почти невесомым. Даринка очень любила его. Это была ее первая самостоятельная покупка. Но Иван… он словно боялся раздавить эту совершенную красоту своими лапищами, которые банально не пролезали в ажурную позолоченную ручку. Не выдержав этого тяжелого испытания, на третий день Пименов привез в Даринкин дом обычную китайскую кружку миллилитров на триста. Он долго искал для нее место и наконец пристроил на самый верх посудного шкафа.