Отдай, детка! Ты же старшая!

Горянова из последних сил уговаривала себя молчать и терпеть, но тяжелый день и злые Элькины слова, которые били сейчас по больному, лишили Даринку каких бы то ни было сомнений. Тяжелый хлесткий удар разорвал пространство, и Элька, ойкнув, схватилась за щеку, на которой алым пятном загоралась горяновская ладонь.

— Истерику уйми… — сухо кинула Даринка, поворачиваясь к сестре спиной и спускаясь по ступенькам туда, где уже показалась вызванная ею машина.

В тишине автомобильного салона Горянова медленно приходила в себя, и, когда на ступеньках показался Ванечка с Александром Айгировичем, изрядно пьяные и еле державшиеся на ногах, Даринка решила не выходить, а попросила водителя помочь мужчинам дойти до своих машин и пообещала доплатить за беспокойство.

Ванечку ввалили в салон бесчувственного, и он рухнул, как бревно, на Даринкино плечо. Так и доехали до дома. В квартиру Иван, правда, дошел сам, на автопилоте и даже потом добрался каким — то непостижимым образом до спальни, и, не раздеваясь, мгновенно уснул… А Горяновой предстояло смириться с тем, что разъяснение ситуации откладывалось до утра…

Бывает, судьба сама стелет соломку, а иногда, как ни планируй, как ни рассчитывай, все идет наперекосяк. В пять утра, когда Горянова уже выползала из ванны, благоухая чистым, ароматным телом, раздался телефонный звонок на домашний. Звонил Пашка Волков.

— Дарина! Ну, слава богу! Ты куда запропастилась? Я тебе полночи названивал, хорошо хоть Завирко домашним телефоном поделилась.

— Да? Мобильник, наверное, сел… А что случилось, Паш?

— Как что! — возмущенный голос Волкова пробивался сквозь трубку и неприятно бил по ушам. — Мамелов изменил сроки представления проектов. У него там что — то с командировкой смещается. Так что сегодня в девять все компании ждут на последний рубеж, а у нас с тобой расчеты не готовы и банчик не вышел в печать.

— Нашел из-за чего паниковать! — попыталась успокоить не в меру разошедшегося Волкова Даринка. — Там распечатывать — минут десять от силы. С расчетами посложнее, конечно, но…Так, сейчас сколько на часах — пять пятнадцать? Значит, в офисе буду через полчаса. Двух часов нам за глаза с тобой хватит, Паш! Ты ведь третий вариант отдавал на проверку?

— Отдавал. Еще в понедельник.

— Значит, он у Савелова в кабинете по — любому. Возьмем все и доделаем. Савелов ключи у Шапутко в столе держит. Вскроем дверцу и все сделаем в лучшем виде. Успеем! К Мамелову еще раньше всех приедем. Не паникуй! Остальные же тоже, наверное, в цейтноте.

— Остальные, — Пашка пытался язвить, — вчера вечером уже знали об изменении сроков, а ты…

— А я… а ты… Сейчас не время отношения выяснять, поэтому прекращай ныть! Я уже выезжаю, Паша. Лови! — и Горянова положила телефонную трубку.

В пять минут собралась, закрутила мокрые волосы в тугой узел, решив, что высушит их на работе, написала наскоро несколько строчек на листе и положила его на стол в кухне, решив, что Ванечка в любом случае туда зайдет. А вот мобильник искать не стала, понимая, что отвлекаться сейчас на его поиски — только зря время терять. День все равно предстоял загруженный, а о важном нужно разговаривать с глазу на глаз. С тем и поехала в офис.

Горяновская привычка все делать заранее и здесь помогала, как нельзя лучше: баннер она набросала еще позавчера, и вариантов было аж четыре штуки, да и с расчетами, как оказалось, не зря торопила команду, желая все сделать на неделю раньше. Поэтому аврал не случился. Со всем Даринка и Пашка справились в полтора часа и сейчас тихо попивали кофе в тишине пустого офиса. До восьми часов еще было время.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Дарина, ты все — таки гениальная женщина! — Пашка, довольный и расслабленный, потягивал напиток, довольно развалившись в кресле и закинув ноги на стол.

— Ага! — не стала с ним спорить Горянова. — А еще я вышивать умею и на машинке могу, — процитировала она незабвенного кота Матроскина, вполне достоверно передавая незабываемую табаковскую интонацию.

— Нет! С тобой действительно здорово работается, Дарин. У тебя везде соломка понастелена, будешь падать, ножки не собьешь!

— Да уж, — снова согласилась Горянова и невесело усмехнулась.

Уж что — что, а соломка бы ей сейчас совсем не помешала. И она снова невесело усмехнулась, допивая горький кофе, и мрачно обдумывая те слова, что скажет сегодня вечером Ванечке.

В проёме двери показалась Резенская, она любовно оглядела поэтическую картину и фыркнула:

— Вы что? Устроили отпуск на работе?

— Тссс! — протянул Пашка, снова делая глоток. — Не нарушай гармонию в природе!

— О! Волков, да ты гурман! Не знала! Но нарушать гармонию не буду! — и Резенская на цыпочках прошагала до своего места, весело хихикая по дороге.

Но очарование тишины было уже безнадежно разрушено.

— Давай заканчивать с релаксом, Паш, — предложила Горянова, вставая, — а то все равно сейчас друзья — рептилии набегут, зачем будить в них такое прекрасное чувство, как беспричинную зависть к ближнему своему.