Отдай, детка! Ты же старшая!

Домой Горянова ехала с надеждой, что Ванечка уже там. Но в окнах не было света. «Наверное, задерживается», — успокоила себя Даринка и побежала на кухню готовить любимому ужин. Но ни в семь, ни в восемь Ванечка не пришел. Даринка перерыла всю квартиру в поисках телефона, но он как сквозь землю провалился. В половину девятого Горянова решила, что поедет к Пименову домой, на его, загаженную фекальными запахами квартиру. Накинув на домашнюю одежду — шелковые штаны и легкую футболку — старый полуспортивный пуховик и всунув босые ноги в сапоги, Даринка помчалась к Ивану. Но и здесь его не было. Пустая квартира с месячным слоем пыли навевала отчаянные мысли. Но внутренняя убежденность, что с Пименовым ничего страшного не случилось, отговорило Горянову от первого порыва обзвонить все морги и больницы, а вторая мысль заставила поежиться: даринка не знала ни одного телефона Ваниных друзей, более того, она не знала, где они живут, ведь Пименов всегда предпочитал собирать приятелей у себя.

«Да! А я, оказывается, не так много узнала о нем за этот год», — была вынуждена признать Даринка. И, не на шутку расстроенная, но сохранившая все признаки самообладания, решила поехать домой. Все — таки утро вечера мудренее.

Она только вошла в дом и стянула с босых ног сапоги, как в дверь позвонили. И, как была, босиком, Даринка кинулась открывать. Радость, счастье, ликование — все это затопило ее с ног до головы от одной только мысли, что Ванечка здесь, дома, что он сейчас войдет и это дурацкое недоразумение прекратится.

— Ты! — выдохнула она, распахивая дверь и вкладывая в это слово свою любовь, нежность и облегчение.

— Телефон искала? — вместо приветствия спросил Истомин…

Глава 29

А Даринка ведь бежала к Ванечке, и другой мужчина, пусть это сам господин Истомин, вызвал у нее лишь вздох разочарования.

— Да… — протянул тот, оглядывая босую девушку с явными признаками огорчения на лице, и усмехнулся, добавив, — как-то я упустил из виду, что здесь меня может ждать не самый радушный прием…

Горянова всегда умела быстро брать себя в руки и минутная слабость, почти не замеченная вечерним гостем, тут же была беспощадно прикрыта спокойствием и радушной улыбкой.

— Добрый вечер…

— Добрый вечер, Дарина, — словно забавляясь, кивнул тот. — Пустишь на порог? Или мне слова безмерной благодарности пересылать в электронном виде Савеловскому секретарю?

Горянова помялась, но потом, почти сразу, развернулась, чтобы дать гостю простор для маневра:

— Добрый вечер, Альгис Саулюсович! Проходите, конечно… Простите мне мою растерянность, но я никак не ожидала увидеть Вас здесь… в столь поздний час.

Мужчина, даром времени не терявший, а потому уже уверенно снимавший роскошное пальто, смерил ее еще раз, немного задержавшись на босых ногах с красными каплями накрашенных ногтей, и добавил с явным удовольствием, пока она захлопывала входную дверь:

— Намекаешь нетривиально, что, появившись без приглашения после девяти вечера, я нарушаю все возможные нормы этикета? — Истомин сделал небольшую паузу и протянул Горяновой свою верхнюю одежду, мол, хозяйка, что стоишь — ухаживай.

Даринка пальто приняла, а Истомин, наблюдая, как она недоуменно застыла, решая, что делать дальше, продолжил разговор:

— Боюсь тебя расстроить, Дарин, но в российском менталитете вполне приняты поздние неоговоренные визиты, если они сопровождаются обильными возлияниями, дифирамбами хозяевам и ценными подарками, — и, как фокусник, поднял к Даринкиным глазам увесистый пакет, который всё это время держал в руках.

— А предполагаются возлияния? — удивилась Горянова, вешая на плечики его кашемировое великолепие.

Истомин громко рассмеялся:

— Предполагаются! Я свято соблюдаю все традиции моей многострадальной родины… Вот бутылочку Гран Марнье Кюве дю Санкантенэр Оранж захватил, говорят, девочкам очень нравится…

— Долго название запоминали? Репетировали, наверное, — не удержалась и съязвила Горянова.

— Да нет… не долго… Пока память позволяет, — он так и не убрал улыбку с лица. — Но сначала вот, возьми, — и Истомин достал из кармана Даринкин телефон.

Горянова ахнула от радости и, тут же забыв про гостя, побежала поскорее ставить телефон на разрядку, походя кинув незваному посетителю:

— Проходите, Альгис Саулюсович, располагайтесь и чувствуйте себя, как дома.

— Где располагаться? — догнал Даринку вежливый вопрос.

— Если хотите следовать европейскому этикету, то в зале, а если русскому, то на кухне, — крикнула Горянова уже из спальни, сосредоточенно держа в руке мгновенно подключенный к питанию телефон и ожидая время, когда благословенный заряд позволит, наконец, экрану загореться.

Даринкино сердце отсчитывало секунды, но вот экран зазвучал знакомой мелодией, и Горянова тут же ввела пинкод.

— Так, — лихорадочно листала она, — сорок шесть звонков от Пашки Волкова, четыре от Савелова, один от Завирко. И все? А сообщения? Так, снова Волков, Завирко, реклама, будь она неладна, и… — сердце девушки радостно пропустило удар.