Отдай мое сердце

– Ну и хвала Магистрам. При всем уважении к твоим умениям, в вопросах личной безопасности ты до сих пор особо не преуспел.

Я не стал говорить, что до настоящего результата мне еще тренироваться и тренироваться. Пусть человек порадуется. Хорошие новости его организму сейчас явно не повредят.

* * *

– Единственная хорошая новость заключается в том, что все так называемые заговорщики, которых нам с Кофой удалось за эти дни отыскать, живы, благополучны и, насколько я могу судить, даже не связаны никакими заклинаниями, – сказал сэр Джуффин Халли. – Впрочем, их и связывать было ни к чему. Все эти люди ничего толком не знают, кроме того, что леди Атисса Блимм, тайную встречу с которой мне обещали устроить, была крайне возмущена поправками к Кодексу Хрембера и отсутствием особых привилегий для аристократии, считала это главной причиной творящихся в столице безобразий и предложила им подписать петицию с просьбой положить конец массовой вседозволенности. Они и подписали – совершенно добровольно, без принуждения и даже уговоров, потому что целиком разделяли ее взгляды, были недовольны разгулом хулиганов, регулярно строчили жалобы на плохую работу полиции, и, конечно, рассчитывали получить пресловутые привилегии для себя и своих семей. Наивность обыкновенная, граничащая с глупостью, сто девяносто шесть штук. Благословений эти люди не раздавали, ни о чем подобном даже не слышали. Похоже, хулиганов плодил сам Аграма Мори при участии леди Атиссы; по крайней мере, доподлинно известно, что в день покушения на Короля она навещала свою подругу, которая занимает при Дворе почетную должность Старшей Помощницы Вышивальщика Салфеток для Королевских Завтраков…

– Но в списке тех, кого видел горе-убийца ее не было, – удивился я. – Я бы запомнил.

– Леди Атисса фигурировала в списке как «красивая темноволосая леди в голубом лоохи». Но мы уже точно знаем, что это была она. Ну что ты так на меня уставился? Можно подумать, мы первый день знакомы. Лаюки никто не выдал – ни словом, ни даже мыслью, не переживай. Кекки ничего не знает о покушении на Короля. Просто получила задание разузнать как можно больше о людях из нашего списка, без каких-либо объяснений, почему, да зачем. Девочка – великий мастер контролируемого светского щебета. Ты и представить не можешь, как много можно узнать за несколько минут необязательной болтовни… Чего я пока не понимаю, так это участия в деле покойной леди Шуманы Тамайхуни. Она дружила и с Корвой, и с Атиссой, это да. Но…

– И с леди Атиссой тоже дружила? – удивился я.

– Да, с давних пор. Собственно, она подруга детства Атиссы. А с Корвой познакомилась гораздо позже, и они на удивление легко сошлись. Других близких друзей у него, насколько я знаю, никогда не было. Брат Кима, сэр Рогро и еще несколько человек, в основном художники, чьими работами Корва одно время интересовался, с натяжкой могут считаться приятелями. И это все.

Шурф, который все это время молчал и о чем-то думал, вдруг сказал:

– Я не был лично знаком с леди Шуманой Тамайхуни, однако знаю несколько человек, пострадавших от ее импульсивного поведения. Одному она, как принято говорить в таких случаях, разбила сердце, других крупно подвела в серьезных делах. Настолько я могу судить по их рассказам, леди Шумана легко подпадала под чужое влияние и с искренним энтузиазмом соглашалась на любые предложения. Но какое-то время спустя включалась умная, судя по отзывам, голова и отменяла решения, принятые без ее участия.

– Это похоже на то, что рассказывает Сотофа, – кивнул Джуффин. – Она в свое время отказалась иметь дело с Шуманой, убедившись, что та не только не склонна держать данное слово, но и не намерена менять свое поведение, полагая его не легкомысленным, а вдохновенным. Конечно Сотофа права. Что люди обижаются, ладно, дело житейское, но в магии с таким подходом многого не добьешься. По крайней мере, на первом этапе, когда «вдохновение» – просто красивое слово, не подкрепленное подлинным опытом.

– Тем не менее, обиженные люди иногда становятся гораздо более серьезной проблемой, чем затруднения в обучении магии, – заметил Шурф. – Не удивлюсь, если именно это и произошло.