Отдайся, не пожалеешь!

— Записи с камер в клубе. Я ничего не монтировал, клянусь. Если не веришь, можешь отдать на проверку. Только не Кононенко. Прошу. Он к тебе неровно дышит и сделает все, чтобы очернить меня. Ты можешь не верить мне. Но что я еще могу сделать? Только пытаться до тебя достучаться. Снова и снова… Может быть, я делаю это зря? Но я просто не могу не делать это, пойми. Так в этом всем есть хоть какой-то смысл.

Мы снова молчим. Лежим рядом, не касаясь друг друга, но все равно вместе. Это не объяснить словами, но мы связаны.

Я вдруг понимаю тщетность своих задумок уехать как можно дальше…

В этом нет смысла, ведь я всюду возьму с собой Тараса — он глубоко во мне, его частичка — во мне. Куда бы я ни поехала, я всюду возьму это с собой.

— Кстати, ты так и не рассказала, что хочет от тебя бывший. Может быть, сейчас скажешь? Я не пацан, не сопляк. И, благодаря Кононенко, не сорвусь бить морды, — смеется. — Боюсь, я даже встать пока не смогу без посторонней помощи, так сильно меня тряхнуло.

Мои пальцы судорожно сжимаются в кулачки.

Кононенко превысил полномочия. Ослушался моего прямого приказа! Ему это с рук не сойдет… Он мог убить Тараса или просто навсегда оставить его инвалидом!

Что бы между мной и Тарасом ни произошло, это касается только меня и его, больше никого. Кононенко не имел права решать и, думаю, Вазген прав, то, что я вдруг осталась без охраны и сразу же нарисовался Увалов с угрозами, очень подозрительно…

— Расскажу. Обязательно расскажу, — обещаю Тарасу. — Но есть кое-что более важное. Я должна тебе сказать это.

Сейчас я верю Тарасу.

Прошло время, боль от обиды уже притупилась. Я взглянула на ситуацию по-новому и поняла, что нам помогли разругаться. Но кроме этого я поняла главное, что Тарас до сих пор хочет быть со мной и никогда не переставал этого хотеть. Я верю в его признания, чувствую их.

Уверена, что его доказательства будут правдивы, пусть даже для того, чтобы их достать, потребуется время.

— Я скажу первым. Ты можешь не верить, но я тебя очень-очень. Ты мое все, Айка. Мое все… Все-все. Это даже не любовь. Слишком просто звучит. Ты просто все для меня, больше, чем вся жизнь, — прерывисто говорит Тарас.

Я думала, что сердце не может сорваться в бездну снова, но оно делает это. Своим признанием Тарас проникает глубоко-глубоко мне под кожу, и я замираю, потрясенная его глубиной и чувственностью. С ним, как на вулкане, горки эмоций потрясающе острые.

— Ничего не говори. Я подожду. Вдруг повезет? — улыбается мучительно.

Но я вижу, как ему хочется услышать в ответ хоть что-то. Боже… У меня сердце разрывается. Что же я… сука какая-то?! Неужели буду мучить и его, и себя? Буду болеть им и перегорать от того, что позволила гордости и недоверию взять верх?

Это ведь не поле боя…

Собравшись с эмоциями, я крепко-крепко обнимаю Тараса и целую его губы. Он замирает, хватает воздух жадно-жадно, а потом втягивает со стоном мои губы в рот, пожирая, лаская, кусая.

— Айка… Я тебя все-все… Очень. Веришь?

— Верю. Сейчас верю. Всему-всему верю. Искренне. Ты мой… Скучала по тебе, мой…

— Да. Твой.

Господи, как он меня целует. Вдыхает жизнь и забирает, снова вдыхает! Меня размазывает, я мокрая, безумно мокрая между ног. Тело вибрирует желанием.

Стону, сжимая бедра.

— Я кончить могу только от твоих поцелуев, — признаюсь со стоном.

Обхватив его бедро ногами, трусь, чувствую, что вот-вот взорвусь.

Он засовывает ладонь под мою рубашку, стискивает соски пальцами, а потом ведет пальцы ниже. Жадно. Быстро. Жестко. Трогает всюду! Да, он такой — несдержанный, горячий, ревнивый. Ураганный мой.

Я с готовностью распахиваю бедра. Он ныряет пальцами прямиком в мокроту.

— Тарас… Тарас…

Кончаю от нескольких касаний, тараторю, что люблю его. Он подносит к своему рту мокрые пальцы, сосет их, громко чмокая.

— Вкусная. Ааааа… Иди ко мне. Я тебя съем, как только смогу стоять. Я тебя сутки напролет буду есть, пить тебя… Дышать тобой. Моя…

— Мне хорошо с тобой, я только сейчас снова живу! — обнимаю его. — Только попробуй выкинуть еще какую-нибудь дичь, и я тебя отшлепаю!

— Делай, что хочешь. Только будь со мной. Будь со мной.

Снова целуемся, не в силах контролировать это безумное притяжение.

— Меня кружит. Я сейчас грохнусь, — бормочет. — Без шуток. Мне все время кажется, что палата вертится. А сейчас просто карусель. Держи меня. Я без тебя падаю… — просит откровенно.

— Держу. Держу. Не отпущу. Люби меня. Люби…

— Люблю. Верь. Это правда. Это все-все… Твое.

— Верю.

Обхватив пальцами ладонь Тараса, подношу ее к своему рту, целую неспешно горячую, твердую кожу несколько раз и тяну вниз.

— Еще хочешь? — улыбается лукаво.

— Хочу, — не отрицаю очевидного. — Но хочу не только этого. Сюда…

Я прижимаю ладонь Тараса к своему животу, прижимаюсь губами к его губам.

— Тарас, ты станешь папой замечательного ребенка. Самого лучшего. Через полгода.

Глава 57

Глава 57

Тарас

Слова Айи — как контрольный выстрел в упор, они разносят меня в щепки, в пыль, на молекулы. Чувствую себя бесконечно малым атомом, который внезапно обрел цель и помчался на предельной скорости.