Отдайте ее мне!

– Очевидно, существует какой-то секрет изготовления подобного кружевного фарфора, – Саттерфилд пренебрежительно пожал плечами, – но я им не интересовался. Эта фигурка совершенно не сочетается с моей коллекцией. Я купил ее в виде исключения – только потому, что она понравилась моей жене. Кроме того, она в своем роде уникальна. Приглядитесь: расписывая ее, мастер ошибся и выкрасил одну туфельку в бледно-голубой цвет, а другую – в бледно-зеленый.

В дверях гостиной появился дворецкий и пригласил всех к столу.

– Отлично! – обрадовался банкир. – Должен признаться, после коллекционирования предметов искусства моя главная страсть – это вкусная еда. Надеюсь, никто не возражает против камбалы под голландским соусом и медальонов из ягнятины с зеленым горошком? А на десерт – дыня и яблочный пирог… Прошу, мисс Кроуфорд, сэр…

Альфред Саттерфилд оказался не из тех, кто медлит исполнять свои обещания. Уже на следующий день он лично отвез Патрисию в известное издательство, а домой девушка возвращалась, взволнованно сжимая в руках папку с отпечатанными листами. Повесть, к которой ей доверили выполнить рисунки, была не слишком длинной и, как легко было догадаться из ее названия – «Дело о пропавшей гувернантке», – заключала в себе детективную историю.

Дома Патрисия немедленно и с энтузиазмом приступила к чтению. Книга явно не была рассчитана на чересчур требовательного читателя, и поэтому то, что гувернантка фальшивая, стало понятно уже на пятой странице. Тем не менее девушке было интересно следить за тем, как эта хитроумная особа выпутывается из щекотливых ситуаций, а проницательный сыщик неумолимо движется к ее разоблачению. Перевернув последний лист, Патрисия задумалась, какие моменты повествования лучше выбрать для будущих иллюстраций.

Назавтра, вернувшись с занятий в Школе Слейда, девушка сразу же побежала к себе, уселась за свой обширный письменный стол и принялась увлеченно рисовать. Она забыла бы про пятичасовой чай и обед, если бы не ее дядя, который всегда заботился о том, чтобы его племянница вовремя питалась.

Так прошло несколько дней.

8 мая 1887 года, воскресенье. Недоброе утро

Неказистые, похожие на коробки кирпичные дома монотонно тянулись по обе стороны Фредерик-стрит. Первые этажи в них в основном были заняты всевозможными торговыми лавками и ремесленными мастерскими, имелась также аптека и парочка пабов, а выше сдавались внаем квартиры. Разнообразие в привычную атмосферу ничем не примечательной улицы вносил сейчас полицейский экипаж, остановившийся у подъезда углового дома. Несколько зевак вокруг него переминались с ноги на ногу и обменивались мнениями – столь же авторитетными, сколь и противоречивыми.

Инспектор Найт, высокого роста элегантный брюнет, поднялся на последний этаж. У двери в квартиру его поджидал детектив-констебль Кевин Лейтон, стажер из Личфилда, которого ему недавно поручили опекать: совсем еще мальчишка, с круглым лицом и взволнованными серыми глазами. Рядом с ним двадцатисемилетний Найт порой ощущал себя чуть ли не пожилым и – хотелось бы ему думать – умудренным опытом наставником.

– Убийство, сэр, – сообщил Лейтон, сглотнув, – и, возможно, ограбление.

– Что известно о жертве?

– Это женщина, которая снимает здесь жилье: Рамона Дэвис, вроде испанка. Примерный возраст: сорок – сорок пять лет. Тело обнаружила соседка.

– Вы входили в квартиру?

– Нет, сэр, только заглянул, – обиделся стажер. – Я знаю инструкцию. Я ждал вас.

– Что ж, вы меня дождались.

– Пока вас не было, я осмотрел дверь: следов отжима на поверхности двери и дверной коробки нет, петли не повреждены, – юноша старательно изъяснялся специальным полицейским языком, видимо, успел подготовиться. – На замке вокруг ключевой скважины не видно никаких вмятин, царапин или соскобов, то есть признаков взлома не имеется.

– А это может означать…?

– Что жертва сама открыла дверь.

– Правильно. Или же что у кого-то еще был свой ключ – возможно, у того, с кем она жила.

– Миссис Дэвис проживала одна, – покачал головой констебль. – Снимала эту квартиру уже восемь лет, арендную плату всегда вносила вовремя. Жила тихо, скромно – никаких недоразумений или тем более ссор с кем-либо. Вероятно, вдова: когда только вселилась, то носила траур. – Он пояснил: – Я поговорил с домовладельцем, он сейчас внизу, на улице. Узнал об убийстве и приехал.

– Хорошо, Лейтон. Давайте войдем.

Найт и его помощник заглянули в гостиную: там полицейский врач склонился над телом женщины, лежащим на ковре в темно-красной луже, а у окна скучали двое констеблей с носилками. Врач поднял голову:

– Множественные колотые и резаные ранения. Смерть наступила, скорее всего, от острой кровопотери в результате рассечения сонной артерии. Руки в порезах – она защищалась. Орудия преступления рядом с телом нет. Мертва не больше двенадцати-четырнадцати часов.

– То есть время смерти, – Найт взглянул на настенные часы и прикинул в уме, – вчера, от восьми до десяти вечера?

– Совершенно верно.