Отдайте мне ваших детей!

Адам Жепин тогда уже работал грузчиком на станции Радогощ, куда его устроил дядя Лайб. Начиналось серое ледяное утро; Адам как раз возвращался после смены, когда показались гестаповцы. Они вели человека, бывшего правой рукой Румковского, — начальника тюрьмы и главного полицейского, который запер в «дом отдыха» и изнасиловал его сестру.

Было 17 марта 1942 года — обычный день из «новой жизни» гетто.

Эшелон, уходивший в тот день, уже стоял готовый к погрузке. Последние колонны пришли по Марысинской со сборного пункта, и теперь люди топтались по полузамерзшей грязи. То тут, то там вспыхивали беспорядки, когда группы немецких часовых подходили к новоприбывшим, чтобы отобрать вещи. Рюкзаки, узлы с матрасами и постельным бельем уже громоздились горой у стены низенького станционного строения.

Незадолго до отправления поезда по перрону товарной станции проехал закрытый черный автомобиль; из него вывели смертельно бледного Шломо Герцберга, скованного наручниками с одетым в штатское сотрудником крипо. Герцбергу не позволили смотреть ни вверх, ни по сторонам, а сразу втолкнули в ближайший свободный вагон.

На следующее утро та же процедура повторилась с женой Герцберга, его тещей и тремя детьми. У детей, по словам свидетелей, был «вид испуганный, как у всех». Не исключено, что высылка Герцберга послужила утешением для многих пострадавших от его жадности. Но большинство теперь думали иначе. Когда Шломо Герцберга депортировали вместе с семьей, простые жители гетто поняли: приговор, вынесенный властями евреям Лицманштадта, окончательный и обжалованию не подлежит.

Если даже самые могущественные не могут рассчитывать ни на пощаду, ни на спасение, что же будет, когда настанет наш черед?

~~~

В воскресенье 12 апреля председателя снова призвали в администрацию. Присутствовали, кроме самого Бибова, двое его заместителей, Чарнулла и Риббе, а Службу безопасности представлял штурмшарфюрер СС Альбер Рихтер, второй человек в руководстве Отдела II В-4, отвечавшего за работу с личными делами евреев гетто.

Присутствовавшие и в этот раз проявили «выдержку и — учитывая обстоятельства — относительное спокойствие».

Альберт Рихтер начал с разъяснения: меры военного времени требуют сосредоточить еврейское население Вартегау в нескольких пунктах «стратегического» значения. Поэтому очень скоро станет актуальным вопрос о перевозке евреев Вартегау в гетто Лицманштадта. Несмотря на эти планы — или скорее исходя из них, — с депортациями необходимо поторопиться и не допускать перерывов. Берлин «категорически требует»: в гетто разрешено находиться только работающим евреям. Таким образом, всем иждивенцам из числа новоприбывших западных евреев придется покинуть гетто.

Румковский попросил слова и спросил собравшихся членов администрации, каким образом будет решаться вопрос о трудоспособности.

Рихтер ответил, что медицинская комиссия, состоящая из немецких врачей, осмотрит всех жителей старше десяти лет — и западных,и прочих евреев.Те, кого пометят как нетрудоспособных, покинут гетто. Прочие могут остаться.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Позвольте еврею сказать несколько слов?

РИХТЕР: Конечно, Румковский, говорите. Мы всегда рады выслушать ваше мнение.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: От этой процедуры следует любой ценой избавить слабых и больных. О них я сам позабочусь.

РИХТЕР: Ну, это самой собой. Мы же не звери.

По приказу службы безопасности администрация гетто теперь распространяла легенду о том, куда отправляют депортированных. Легенда гласила, что их отвозят в город Хелмно в округе Вартбрюккен, по-немецки — Кульмхоф.После эвакуации немецкого населения там был устроен барачный лагерь примерно такой же величины, как первоначально планировавшийся рабочий лагерь под Люблином. Если верить гестапо, туда поселили (verlagert)сто тысяч евреев из Вартегау, в том числе сорок тысяч вывезенных из гетто Лицманштадта. По слухам, условия жизни были более чемхорошими. Полноценное трехразовое питание каждый день; к тому же те, кого сочли трудоспособными, выполняют необременительную поденную работу, за которую им прилично платят. Говорили, что мужчины занимаются в основном починкой дорог, а женщины работают в крестьянских хозяйствах.

Слухи о «рабочем лагере в Вартбрюккене» быстро передавались из уст в уста, и вскоре все знали официальную версию, в которую никто не верил. Может быть, депортированные были еще живы, находились в каком-нибудь рабочем лагере, где-нибудь в Вартеланде или в генерал-губернаторстве. Но их совершенно точно не было ни в каком свежеустроенном рабочем лагере в Вартбрюккене.

* * *

Перед бесплатной кухней на Млынарской задолго до рассвета собиралась длинная очередь — люди ждали, когда их «проштампуют». По большей части это были евреи из немецкой колонии — мужчины, женщины и даже дети, потому что начальники эшелонов объявляли: право на пайковый суп получат только те, кто добровольно пройдет медицинское освидетельствование.

У входа очередь делилась на мужскую и женскую.