Отдаю свое сердце миру

Цифры говорят сами за себя: вот уже сто семь дней она в дороге. Шестьдесят два дня назад она покинула колонию Мартинсдейла, так и не попрощавшись с Люком Мессенджером. С тех пор она пробежала девятьсот пятьдесят две мили. Истоптано еще три пары кроссовок. За это время она позволила себе четыре выходных. Два дня украл приступ пищевого отравления после посещения мексиканской закусочной в марине Дейвз в Уэбстере, что в Южной Дакоте. Они с дедушкой пострадали на пару; даже страшно вспоминать, как их выворачивало наизнанку и колотило дрожью в ставшем вдруг очень тесным фургоне. А еще два дня из тех четырех она зализывала раны после обидного падения в местечке Боудл в Южной Дакоте, практически на полпути к цели.

Там, среди полей и зернохранилищ, после того как прошла угроза торнадо, она подвернула лодыжку и упала на дорогу, разбив в кровь ладони и колени. Она плакала, как сопливая девчонка, свалившаяся с велосипеда, а потом в отчаянии рухнула на землю. Такое отчаяние настигает на полпути в любом деле, когда осознаешь, что все пройденное и пережитое снова ждет тебя впереди. Она безумно тосковала по дому. Казалось, той Аннабели, что когда-то жила там, давно уже нет. Теперь она – астронавт, который отделился от корабля и дрейфует в бесконечной вселенной, не имея никакой возможности вернуться. Беда в том, что она больше не хотела быть астронавтом. Она хотела быть девушкой, но Хищник разрушил эту мечту.

Она прослушала кассету Люка шестьдесят девять раз – по разу в день, а в особенно тяжелую неделю – по два раза на дню. Опасные сближения с грузовиками на дороге: два. Приступы сильных судорог из-за обезвоживания: три. Еще немного статистики: два визита Джины и Малкольма, которые прилетали в Майлз-Сити в Монтане и Бисмарк в Северной Дакоте, что заставило дедушку Эда наматывать лишние мили, но зато целых пять ночей они спали по-человечески, на настоящих кроватях в гостинице. Количество ссор между Джиной и дедушкой Эдом: пять. Сколько раз Малкольм и Аннабель закатывали глаза и пинали друг друга под столом: пятьдесят пять, и это минимум.

Мелких травм лодыжек, полученных на каменистых склонах холмов и пригорках Северной Дакоты: четыре, а может, и больше. Один зараженный палец на ноге. Сбитые ногти на пальцах ног: куча. Солнечные ожоги: множественные. Мили, пройденные против ветра: не счесть. Слои пыли, грязи, пота на ее коже: неизмеримы. Дальнобойщики, солдатня, змеи и собаки: орды. Количество велосипедистов, следовавших в Бэдлендс[90]: от тридцати до пятидесяти. Новые друзья: Мэри и ее жена, Шэрон, из Сиэтла – Сиэтла! – с которыми они ужинали в ресторане казино «Рыцари прерии»; стадо антилоп; два бизона; стая фазанов; и двое старшеклассников, Джош и Надин, обучающихся по программе для талантливых и одаренных детей в общинной школе Стэндинг-Рок, которые брали у нее интервью и фотографировали у флагштока. Дэн Уильямс, фотограф-натуралист, работающий над книгой об индейской резервации Стэндинг-Рок, который пробежал вместе с ней три мили и тоже ее сфотографировал. Они познакомились, когда он заметил ее во время растяжки во дворе гостиницы «Дакота кантрисайд», где они с дедушкой Эдом решили остановиться, чтобы побаловать себя ночевкой на кроватях, Wi-Fi и бесплатным завтраком.

И еще: двенадцать девочек и шестеро их родителей из средней школы Абердина в Южной Дакоте, которые приветствовали ее транспарантами, когда она пересекала границу между Северной и Южной Дакотой. Шиа и Джо из женской сборной по кроссу средней школы Монтевидео, которые пригласили ее встретиться с их командой. Шесть тысяч новых посетителей страницы Facebook «Бег за правое дело», оставляющих ободряющие послания, в которые Аннабель боится заглядывать; тысяча двести три донора на GoFundMе; более трехсот тысяч человек, посмотревших ее видео на YouTube, хотя она не уверена, что все они настроены дружелюбно. Кто знает – может, у нее появилось триста тысяч врагов, исключая Рут и Элишу из Мартинсдейла? Комментарии идут беспрерывным потоком, но ей не хватает смелости их читать.

Что-то определенно происходит и с ней, и вокруг нее, и все же пока не удается ухватить суть этих перемен. Ее марафон масштабнее, чем она сама; тем не менее ее повседневная жизнь складывается из череды шагов и ритма, болячек и одиночества, вспышек кошмаров, которые являются каждую ночь. Она как будто становится посланником, но до сих пор не знает, какое сообщение несет миру. Возможно, потому, что сообщение все еще пробивается к ней сквозь толщу горя и вины.

Аннабель сосредоточивается на ежедневных шагах, держась подальше от нарастающего ажиотажа, словно он поднят из-за кого-то другого. Но так и есть: из-за другой. По крайней мере, она еще не такая, какой они хотят ее видеть.

Особенно на этой неделе.

* * *