Отдаленное настоящее, или же FUTURE РERFECT

Только повиновавшись приказу, Димыч увидел, что ошибся: издевки во взгляде демона не было ни грана. Глазки-угольки мерцали злобой и удивлением, и не в его, Димыча, человеческих силах было бы вызвать в таком существе подобные чувства. От такого недвусмысленного свидетельства собственной незначительности на душе сделалось еще гадостнее.

— Игорь убит, — зачем-то сообщил он.

— Подумаешь, велика важность, — отстраненно проговорил Колченогий, — меня самого чуть не сожрали… Помолчи, не мешай.

— Что значит «помолчи»?! — неожиданно даже для себя самого взорвался Димыч. — Ты отправил нас туда; обещал, что проблем не будет, а вместо этого… Какого хрена? Если ты в состоянии усыпить всю больницу, отчего не помешал этим?.. Отчего хотя бы не предупредил?!

Нахлынувшая ярость заставила забыть, кто перед ним. Димыч схватил Колченогого за плечо — и тут же умолк, осекся от неожиданности. Под пальцами не оказалось никакого плеча; кисть по инерции сжалась в кулак, точно и не было здесь, в полуметре от Димыча, никого. Жест пропал даром, лишь заставил демона брезгливо отстраниться.

— Помолчи, тебе сказано.

Гнев моментально исчез без следа. В кратковременной вспышке его словно бы сгорели все оставшиеся силы. Димыч тяжело опустился обратно на диван.

Последовала продолжительная пауза; казалось, Колченогий для чего-то напряженно прислушивается к звону в ушах Димыча, пытаясь различить в этом звоне что-то неимоверно важное.

Наконец демон облегченно перевел дух.

— Вот теперь поговорим. — Голос его обрел твердость алмаза. — Отвечаю на вопросы в порядке поступления. «Помолчи» означает: заткнись, ради бога, не мешай старшим думать. «Этим людям» я не помешал оттого, что даже я не в состоянии уследить за всеми людьми одновременно. Но, как только узнал о происходящем, незамедлительно пришел на помощь. Хоть и подвергал себя при том опасности, которой ты не в состоянии даже себе представить — это касательно третьего вопроса. Все?

Ужас охватил Димыча!

Сделалось предельно ясно, что Туз Колченогий сейчас исчезнет, как исчезал прежде, но на сей раз больше не вернется, и он, Димыч, останется наедине со всем пережитым. Без чьей-либо помощи, без малейшего представления о том, что делать дальше, раздавленный, разбитый…

Однако демон вовсе не собирался уходить.

— Если — все, послушай меня. Тебе, без сомнения, желательно разобраться во всем до конца, так?

Димыч хотел ответить, но горло, оказалось, накрепко закупорил упругий угловатый ком. Мысль о том, что демон может принять его молчание за отрицательный ответ и уйти, вызвала к жизни новую волну страха, и он мелко-мелко закивал, торопясь упредить такое развитие событий.

— Тогда послушай сказку, дитя мое. Тебе мама в детстве сказки рассказывала? Или, может, читала из книжек? — Алмаз в голосе Колченогого замутился, покрылся густой сетью мельчайших трещинок и рассыпался в труху. Эффект это, впрочем, дало не совсем тот, какой предполагался — точно алмазные порошинки переместились на оконное стекло и принялись ползать по нему наперегонки. — Так вот, давай-ка уясни себе для начала: то, что в сказках этих имело место, было, для своего времени, не столь далеко от истины. Людей, обладающих силой, или, как оно у вас там теперь называется, и созданий, более-менее подобных мне, существовало не в пример больше нынешнего. Кстати, о последних: на сегодняшний день из всех них в живых остался я один. Вопрос номер раз: в чем причина деградации? — Клоунски передернувшись всем телом, он принял классическую позу балаганного зазывалы. — Пятьдесят тысяч тугриков за правильный ответ!

Вспомнив то, что рассказывал о первой встрече с Колченогим Петяша, Димыч невесело усмехнулся.

— Эти телеигры с вращением барабанов и нажимание кнопок ты, надо думать, изобрел от очень плохого настроения…

— Забудь на время про игры, мальчик, если ты, конечно, способен на этакий подвиг, — отбрил Колченогий. — Думай, ну! Неужто все разжевывать придется?

— Хрен ли тут думать, — с тоской отвечал Димыч, — тут — только варианты перебирать. Если ты о той «личиночной» теории, лучше изложи поподробнее все, как есть. Пока я не вижу, что здесь можно поделать. И что, вообще, нужно делать? Спасать мир от… информационного уничтожения? Тогда тебе лучше знать, как. Я в таких высоких материях не силен.

— «Личиночную»… Как, однако, бывают живучи выдуманные с ходу аллегории! Ладно. Возьмем для наглядности меня. С твоей точки зрения я — нечто человекоподобное, тебе так удобнее меня воспринимать. Только для того, чтобы ты меня воспринимал, мне нужно… так сказать «уцепиться» за какой-либо доступный твоему восприятию носитель. Им может послужить что угодно — свеча, вылепленная из жира удавленника, пентаграмма, начерченная на листе картона, колесо от троллейбуса, бутылка из-под портвейна, осколок этой бутылки — неважно. Уяснил себе этот момент?

Димыч кивнул.

Прежде, чем продолжать, Колченогий ненадолго задумался.