Отдаленное настоящее, или же FUTURE РERFECT

— Нельзя человека информацией обозвать, — мягко, но настойчиво перебил его Колченогий. — Человек — это носитель информации, вроде дискеты вот для такой машинки. А я — информация в чистом виде. Без носителя. Слыхал хохму, будто информация тоже материальна и имеет, в частности, удельный вес? Умный человек придумал… Однако самая-то хохма в том, что информация и вправду материальна! Представь себе, что она — на своем уровне — существует по тем же принципам, что и любое другое вещество. Состоит из своих, информационных, молекул, которые, в свою очередь, состоят из информационных атомов — и так далее. Человеку для жизни ее надо совсем чуть-чуть. Если вдруг побольше у кого-нибудь окажется, то это обычно называется интуицией: как говорится, «нутром чую». Но если вдруг соберется ее в одном месте столько, чтобы достигла она критической массы, получается не ядерный взрыв, как от разных там обогащенных уранов, а существо вроде меня. То есть, тогда она уже в чистом виде способна существовать и приобретает все потребные для этого качества. Типа свободы воли, способности к обучению и изменению окружающей среды… В общем, все дела.

Петяша слушал Туза, не перебивая. То, что излагал рыжий уродливый карлик, было, пожалуй, логично.

Однако…

— Не слыхал я, однако, чтобы информация могла вот так на носители влиять, — усомнился он вслух. — Вот эти самые портсигар, фляжка… Они — информация или носители? Откуда они получились?

— От верблюда, — буркнул раздосадованный тупостью собеседника Колченогий. — Они — носители, на которые я записал определенную информацию. Как ты, допустим, можешь засунуть бумагу в принтер и рассказец свой на ней распечатать. Или, скажем, на дискету скопировать файл с рассказом. Дошло?

— Ладно, — после некоторой заминки отвечал Петяша. — Механику этой записи я все равно наверняка не пойму. Особенно, если вспомнить, что файл-то с текстом внешнего облика дискетки уловимо для глаз не меняет… Ну да хрен с ним. Будем считать, что я на этом успокоился. Хот-тя… Все — на самом деле так? А то я во всяких критических массах не шибко… не технарь…

— Нет. Не так. Но ты же сам просил объяснить попонятнее, — ехидно отвечал Туз Колченогий. — Вот и получи-себе аллегорию, причем, невероятно грубую!

— Ну, если аллегория, то, безусловно, съест… — мстительно процитировал Петяша. — Хорошо. Значица, будем для ясности и дальше той же аллегорией пользоваться. Теперь скажи: отчего ты все же вернулся? Неужто — из чувства благодарности? Вполне ведь мог про меня забыть, и я бы даже не сильно обижался… Значит, следующий вопрос в окончательном виде таков: чего тебе, такому вот всему из себя обладающему свободой воли, способностью к обучению и прочему животноводству сгустку чистой информации, от меня, ничтожного и серого человечишки, каких вокруг — на рупь-двадцать пучок дают, нужно?

Во взгляде Туза Колченогого появилось нечто новое. Как бы даже не тревога мелькнула в крошечных свинячьих глазках существа из чистой информации, которому он, Петяша, наверняка бы не смог ничем повредить!

Чего это он… «из воды выпрыгивает»?

— А в благодарность ты, значит, так уж и не веришь? — Колченогий отвел взгляд, сделав вид, будто заинтересован чем-то, происходящим за окном. — А згя, батенька, згя. Если б не ты, так бы я и сидел в той бутылке, а это, надо заметить… агхискучное вгемяпговождение.

Поразмыслив, Петяша решил, что гость темнит — и, ради пущей чернухи, еще картавит, подлый, под Ленина из анекдотов! — но настаивать на этом пока не стал.

— Хорошо. Так и запишем: ты мне по гроб жизни благодарен и к любым услугам потому готов. Тогда ответь: чем ты можешь быть мне полезен? Может, прошлое досконально знаешь? Или будущее способен предсказывать? Или, может, храни мя Будда Амида, три самых заветных желания выполнишь?

— Насчет желаний ты губу-то не раскатывай, — сердито отвечал Колченогий. — Поглядим еще, как говорится, на твое поведение. А остальное… Прошлое — пожалуйста. Будущее — извини. Откуда мне его знать, если оно и для меня в будущем? Что я еще могу… Вообще-то я всю жизнь специализировался на развлечениях и роскоши. Это я изобрел, например, моды, химию, азартные игры и компьютеры со всей этой вашей электронно-игровой индустрией. Долгоиграющая, доложу тебе, забава; все равно, что выращивать бонсаи… Все разнообразие вариантов любовных влечений и союзов также придумано мной. Кстати, твой случай — классический образец одного из первых моих упражнений, х-хе… Еще — комедию изобрел, танцы, музыку, карусели…

— А на кой хер тебе это все в человеческий быт внедрять занадобилось? — перебил Петяша, страшно не любивший каруселей, и как раз, в основном, за громкую идиотскую музыку, которая непременно сопровождает катание на оных. Да и замечание о стандартности его чувств, надо сказать, задело за живое…

Да и вообще — нечего этому уроду тут шибко-то духариться!

— А так. Чтобы было. Ладно, не суть. Спрашивай про важное, а то мне скоро пора.

О чем же таком еще спросить?