Отдаться ректору или умереть

– И слава Мерлину! – выразилась я от всей души. И только тут вспомнила о загадочной дымке, которая уже рассеивалась. – А это что такое? Эта штука, словно кокон вокруг меня, и защитила от магии Лисандры. Это тоже охрана его величества?

– О нет. – Ренмар приосанился. – Это, моя дорогая, магия нашего дома. Ты стала моей женой, поэтому находишься под защитой дома Дарквилей. Тем более ты в его стенах. Лисандра об этом не знала. По правде говоря, я тоже удивлён, что предки приняли тебя так скоро… но это доказывает, что я не ошибся.

Он улыбнулся, и эта улыбка словно смыла с моего сердца весь пережитый испуг и все тревоги. Ренмар прав: он не ошибся, и я не ошиблась тоже, и даже само моё попадание сюда было не ошибкой и не случайностью, а самым настоящим провидением, даром богов.

И в этот самый миг снова заиграла музыка. Ренмар предложил мне руку, и я вложила свою ладонь в его. Вместе мы снова вышли в центр зала и, под восхищённые перешёптывания и аплодисменты, встали друг напротив друга: я, обвив рукой шею Ренмара, и он, крепко сжав мою талию.

Так и надо. Никакая Лисандра не испортит ни нашу свадьбу, ни нашу дальнейшую жизнь.

Глава 33

Когда бал отгремел, а гости, пьяненькие и весёлые, отправились по домам или по гостевым комнатам нашего замка, мы с Ренмаром оказались вдвоем в нашей опочивальне.

Я огляделась вокруг. В этой комнате я ещё не бывала, в экскурсию по замку спальню не включили. Видимо, потому, что это должно было стать для меня сюрпризом.

И стало.

– Мда-а, – глубокомысленно сообщил мой муж. – Прости, кажется, Фредерик немного перестарался.

Немного – это было ещё мягко сказано.

Буквально всё здесь словно кричало о том, что сегодня в этой спальне состоится первая брачная ночь. Кровать, увитая белоснежным пологом, такое же белоснежное накрахмаленное бельё, лепестки роз тут и там, на столике перед кроватью – клювик к клювику два серебряных соловья.

И – как венец всего – в комнате стояла белая ширма, а рядом с ней на вешалке висела пышная ночная сорочка. Сорочка эта, хоть и сделанная из очень красивой нежной ткани, была такой длинной, что я, наверное, могла бы использовать её как спальный мешок. И по сексуальности со спальным мешком она тоже могла бы вполне поспорить.

Видимо, предполагалось, что стыдливая новобрачная переоденется за ширмой и тут же юркнет в постель. И только после этого к ней присоединится супруг. И, если ему повезет, к утру даже сможет извлечь свою жену из мешка на предмет супружеской страсти.

– А что, – я сделала шаг к ширме, – мне даже нравится. Надеюсь, в сорочке прорезана дыра, чтобы ты не увидел меня голой?

– Если ты попытаешься надеть этот ужас, я разорву его на тебе голыми руками, – пообещал Ренмар, выхватил сорочку, когда я уже протянула к ней руки, скомкал и отбросил в дальний угол.

И развернул меня к себе спиной.

– О, – выдохнула я, чувствуя, как быстро он ослабляет шнуровку. – Это какая-то древняя традиция, которая велит мужу снимать свадебное платье?

– Это новая традиция, которая велит мужу снимать с жены любое платье. – Горячее дыхание обожгло мне спину. Сначала дыхание, а потом – поцелуй.

Тело прострелило огненным разрядом. Голова закружилась, как от шампанского, хотя во время бала я лишь немного пригубила.

Ренмар этого не упустил.

– Что такое? – спросил он бархатным голосом. – Тебе нехорошо? Может, просто ляжем спать?

С последними его словами свадебное платье белоснежным облаком упало к моим ногам.

Я развернулась и принялась сама избавляться от нижнего белья. Ренмар не спускал с меня обжигающего исступлённого взгляда, но стоял смирно, не говоря ни слова и не делая попытки мне помешать. Внутри у меня бурлила лава. Было очень трудно сохранять спокойствие, не смутиться под пристальным взглядом. Но я расстегнула последний крючок, и нежный шёлк стёк по моему телу вниз.

Резкий выдох Ренмара стал мне наградой за выдержку. Выдох и та ярость, с которой он сгрёб меня в объятия, с какой поцеловал – так жарко и исступленно, словно мы были разлучены на целую вечность, а не провели этот день вместе. Горячий требовательный язык словно зажёг во мне новую волну пожара. А когда Ренмар наклонился и, будто подразнивая меня, коснулся кончиком языка моей груди, то всё тело пронзил такой сильный спазм невыносимой сладости, что у меня в буквальном смысле подкосились ноги.

Мой муж подхватил меня на руки и бережно уложил на постель. Навис надо мной и снова ощупал жадным тёмным взглядом всё тело, с головы до ног. Я не закрывалась, хотя его взгляд по-прежнему смущал меня… каждый раз как впервые.

– Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

Самая! Это на миг вырвало меня из блаженной дымки предвкушения. Я приподнялась, опираясь на локти, и гневно сощурилась.

– С этого дня я твоя единственная женщина, попрошу запомнить!

Ренмар ничуть не смутился, лишь улыбнулся, широко и нахально. Снова коснулся губами моих губ и нежно прошептал, опрокидывая назад на подушки:

– С самого первого дня… как только я тебя увидел, моя маленькая демоница.