Отдел

Он не знал, куда они едут, а город в ночное время стал совсем неузнаваемым. Пробок не было – понятно, время уже перевалило за полночь. Игорь поймал себя на мысли, что жалеет о том, что нет пробок, ему хотелось оттянуть начало знакомства с непосредственным действом как можно дальше.

– Блин, сколько раз говорил, не ставь ноги на эту херовину, – сказал Молодой.

Игорь Васильевич, правда, поставил ноги на бандуру, мирно лежавшую на полу, из-за чего Игорю казалось, что они едут в катафалке, а бандура – свежий, нераспечатанный гроб с фабрики гробов.

– Ты же ставишь, – резонно отбрехнулся Игорь Васильевич.

Молодой, не убирая подошв брезентовых ботинок с бандуры, пояснил:

– Я знаю куда ставить, а ты – нет. Ее и так колыхает на каждой кочке, как бы не грохнуть.

– А что это вообще такое? – спросил Игорь.

– Да это показания снимать во время допроса, – сказал Молодой.

– Так мы ее за собой потащим, что ли? – спросил Игорь, на секунду потрясенный этим обстоятельством больше, чем предстоящим убийством. – И на какой этаж?

Игорь Васильевич и Молодой радостно заулыбались выражению лица Игоря.

– Нет, – сказал Молодой. – Здесь только данные будут собираться через блютуз, вот от этой вот…

Молодой постучал по какому-то предмету под своим сиденьем, предмет этот Игорь в полумраке «Газели» принял за ведро. Это и под костяшками пальцев Молодого звучало как ведро.

– Он тут останется, – кивнул Игорь Васильевич на Молодого. – И за мейлофоном последит, и чтобы колеса не сняли.

– Чаще, конечно, таджиков отгонять приходится, – сказал Молодой. – Они теперь как бы парковки организовали на придомовой территории, и если мы паркуемся, то, типа, денег просят.

Масштаб творящейся глупости стал вырисовываться перед внутренним взором Игоря все более отчетливо. Под впечатлением от него Игорь смолк до конца пути. Игорь пришел в себя, только когда вылез на мороз через распахнутые Филом задние двери и принял из рук молодого то, что раньше казалось ему ведром.

– Это на бошку надевать, только не себе, а тому, с кем разговаривать будешь, – пояснил Молодой. – С той стороны, короче, где датчиков нет – перед.

Игорь кивнул, изображая понимание.

Игорь Васильевич, кряхтя, пробрался по проходу мимо Молодого и тоже выпрыгнул наружу.

– Давайте, – махнул им рукой Молодой, прежде чем Фил захлопнул его в машине.

Выяснилось, что Фил припарковал машину с четной стороны улицы, а им нужно было на нечетную. Фил шагнул было уже к водительской двери, но Игорь Васильевич придержал его за плечо:

– Да ладно тебе, перейдем.

Они перешли узенькую двухполоску поперек движению медленной, гудевшей, как пылесос, мигавшей оранжевым огнем уборочной машины и двинулись в обход длинной пятиэтажки хрущевских времен, стоявшей у самой дороги.

– Уборщик встретил мужика с пустым ведром, – сказал Игорь.

– Ну да, – ответил Игорь Васильевич.

В своих синих курточках и комбинезонах они напоминали Игорю сотрудников какого-нибудь интернет-провайдера или просто технических сотрудников какой-нибудь технической службы, смущало только то, что на спинах у курток не было никакого логотипа, а за это сразу цеплялся взгляд.

Игорь Васильевич уверенно провел их к третьему подъезду и рывком открыл подъездную дверь, отчего домофонный магнит только как-то печально и слегка непечатно ахнул.

– Мы вперед, – вежливо отодвинул Игоря с дороги Фил и пошел вслед за взбегавшим по ступенькам Игорем Васильевичем.

На площадке второго этажа из щели приоткрытой двери на них смотрела старушка с озабоченным лицом, из-за соседней к ней двери была слышна музыка – Высоцкий пел своих коней каким-то не своим уже голосом из-за того, видимо, что кассетный магнитофон, коим его воспроизводили, порядком поизносил и себя, и кассету.

– Я уже милицию хотела вызывать, – пожаловалась Игорю Васильевичу старушка.

– Так мы, бабуля, и так из милиции, поступил сигнал, – сказал ей Игорь Васильевич.

– Это форма у вас новая? – спросила она.

– Да, бабуля, выдали после переаттестации, вы, давайте, закрывайтесь, сейчас тихо будет через минуту.

Старушка послушно закрыла дверь, но Игорь чувствовал, что она смотрит через глазок, поэтому постарался встать так, чтобы его не было видно.

– Сколько раз он соседей заливал – не пересчитать, – послышался старушечий голосок.

Фил уверенно влез в распределительный щиток и щелкнул тумблером, отчего музыка сразу же смолкла, а за дверью послышался возмущенный вопль как минимум двух человек.

– Вот где люди набираются так? Вроде бы запретили после одиннадцати, – громким шепотом возмутился Фил.

– Они походу пивом обхлобучились, – тоже громким шепотом пояснил от двери Игорь Васильевич.

Между тем за дверью шумной квартиры послышались решительные шаги, звякнула о металл двери металлическая задвижка, дверь не успела еще открыться, а Игорь Васильевич помог ей, сунул внутрь уверенную руку и шагнул в темноту. Темнота, впрочем, была недолгой, потому что Фил опять щелкнул тумблером, снова, басовито мяукнув, запел Высоцкий.

– Дверь за собой закрой, – сказал Фил Игорю и тоже быстро шмыгнул в квартиру.