Отдел 15-К

— А если и впрямь какие-то обалдуи чью-то черную книгу добыли? — вопросом на вопрос ответил Ровнин. — Они ребята смышленые, но волшбу могут и не почуять. А уж чародейство — и вовсе. Так что давай, моя ты красота, иди, одевайся. Паша, зайди ко мне, я тебе установочные данные запишу — где, кто, чего.

Что до Кольки — он-то как раз был не против поездки. Всяко лучше, чем сухарики грызть и слушать сетования Тит Титыча на хруст в коленках. Опять же — может там, в этом Лианозово (или Лианозове?) удастся Пал Палыча уговорить в какое-нибудь кафе заглянуть, перекусить. Интересно только, — а это вообще — где?

Лианозово оказалось на северо-востоке Москвы. Причем ехал отдельский микроавтобус даже не в само Лианозово, а еще дальше, в сторону железнодорожной станции «Марк». Именно там, точнее — неподалеку от нее, нашли труп бомжа, и где-то там же находилось искомое здание, которое являлось то ли развалинами, то ли, наоборот, недостроенным объектом неизвестного назначения. Более детально в этом вопросе оперативникам предстояло разобраться на месте.

— А кто такой Бертран де Прюльи? — спросил Колька, как только автомобиль тронулся с места.

— С тебя сто рублей, — повернулся Герман к Вике. Он, по обыкновению, сидел за рулем. — Ха-ха!

— На дорогу смотри, — расстроенно приказала ему девушка и злобно глянула не Кольку. — Вот что ты такой любознательный?

— А вдруг я в «Как стать миллионером» попаду? — Колька в общении с ней давно уже в карман за словом не лез. — Или в «Что? Где? Когда?», в команду этого, из банка… Блин, фамилию забыл.

— Почему именно к нему? — заинтересовался Пал Палыч.

— У него денежек много и лицо доброе, — пояснил Колька. — Когда меня из отдела из-за Викиных интриг выгонят, я к нему в охрану наймусь.

— Вот пустомеля! — и Вика, высказав свое мнение, уставилась в окно.

— Де Прюльи — это такой чернокнижник был, — наконец добрался до сути дела Пал Палыч. — Жил давно, в шестнадцатом веке, во Франции. Умер при невыясненных обстоятельствах, но думаю — сожгли его. Официально тогда это дело в тех краях уже лет сто как не практиковали, но то — в Париже или Лионе. А в сельской местности, где-нибудь в Провансе или Манне… Селяне люди простые, им все королевские и папские эдикты — до лампочки. Поймали этого товарища за ритуалом или за вытапливанием жира из убитого младенца, да и спалили живьем. А вот личная книга его — уцелела.

— Вот же. — Колька почесал затылок. — Так они «чернокнижниками» называются потому, что у каждого своя черная книга есть?

— Ну это я не знаю, — не стал скрывать Пал Палыч. — Может — потому, может — поскольку все книги по этому делу черного цвета. Но да — у каждого такого поганца есть своя книга заклинаний, личная, и без нее он никак обойтись не может. Так вот — книга его уцелела и каким-то образом попала в руки группе молодых обалдуев, которые взяли да и провели ритуал вызова Сатаны. Точнее — они думали, что вызывают его, а вытащили из небытия дух де Прюльи. Надо думать, что он и при жизни был человеком неприятным, а уж покантовавшись четыре сотни лет в преисподней, стал совсем уж невыносимым в общении господином. Первым делом он вселился в одного из этих идиотов, благо те открыли ему свои ментальные планы, и немедленно прикончил другого — ему была нужна сила крови. Впрочем, это только начало было. Вот что потом началось!

— И? — нетерпеливо спросил Колька.

— Там много чего было, — отвел глаза в сторону Пал Палыч, Герман же очень забавно закхекал, вроде как от смеха. — Главное — загнали мы его туда, откуда он вылез. А книгу его спалили. Но с тех пор Олег в таких случаях всегда перестраховывается — крови из него тогда попили будь здоров сколько.

— Да, я тоже об этом деле слышала, — сменила гнев на милость Вика и соизволила вставить свою ремарку: — Олег Георгиевич же только-только тогда начальником отдела стал?

— Недели две как приказ пришел, — подтвердил Пал Палыч. — И тут — такое! Герман, хорош ржать!

— Да я вспомнил, как ты тогда в «семейниках» бегал! — и следом раздался совсем уж непотребный хохот.

Как видно, история и впрямь была достаточно забавная, хотя по тем деталям, которые только что узнал Колька, назвать ее такой было затруднительно. Впрочем, он уже понял, что к таким вещам как смерть и боль, как своя, так и чужая, сотрудники отдела относятся достаточно философски. Оно и понятно — когда годами рядом с таким трешься, то поневоле начинаешь даже в страшном видеть нечто житейское, то, что всегда находится рядом. Нечто вроде запломбированного зуба — понятно, что со временем он выпадет или развалится, но сейчас же не болит?

Лианозово Кольку не впечатлило — спальный район, все серое, как везде. Станция же «Марк» его и вовсе опечалила — если в том месте, где был населенный пункт и стоял огромный торговый центр, хотя бы лежал асфальт и все было более-менее цивилизованно, то через несколько километров началась дорога совсем уже другого толка. Ну а после того, как микроавтобус проехал через какой-то миниатюрный поселок и свернул на узкую дорогу, ведущую через лес, тряска стала совсем уже невыносимой.