Отдел 15-К

Тварь словно обезумела — она сновала так быстро, что больше напоминала черную молнию.

Вика говорила все громче, глаза ее были полузакрыты.

— Амен, — неожиданно оборвала она свои речи, и черная душа тоже застыла на месте.

Именно в этот момент Герман и нанес удар — короткий и резкий.

— У-у-у! — Раздался писк, и под острием ножа что-то как будто лопнуло, как немного спущенный воздушный шарик.

— А-а-ах! — Тело Светланы на кровати выгнулось, как дуга, и опустилось вниз.

— Вот и всё. — Пал Палыч сделал несколько шагов и включил свет. — Даже переоценили ее маленько. Силы-то она набралась, а вот ума нет. Вика, прибери все. Герман…

— Пал Палыч. — Колька стоял около кровати и смотрел на Светлану, которая так и лежала с закрытыми глазами. — Чего она не просыпается-то? Все же кончилось.

— Потому что она мертва, идиот, — буркнула Вика, стиравшая свое творчество с пола.

Колька непонимающе посмотрел на Пал Палыча.

— Увы, — подтвердил тот. — Тут тоже все не так уж честно. Черной душе без тела жить плохо, но возможно. А вот ее носитель, если двойник погибнет, непременно умирает. Такова плата за грехи его матери, по факту совершившей убийство нерожденного ребенка.

— То есть ты уже тогда знал? — Колька мотнул подбородком, показывая в сторону кухни. У него в душе как будто что-то оборвалось. Нет, он эту женщину и увидел-то сегодня впервые, но больно было очень, как будто родного человека потерял.

— Знал, — кивнул Пал Палыч. — Конечно, знал. И мне ее жалко было заранее. Красивая женщина, а судьба не сложилась. Вот вообще никак. И смерть ей поганая выпала, хорошо хоть милосердная, во сне. И посмертие паршивое достанется, носитель второй души проклят еще в этой жизни, и на рай рассчитывать не может. Но выбора у меня нет и у тебя нет. Наше дело — остановить то, что убивает людей. Это наша работа, прости за банальность.

— Да я и не рефлексирую, — шмыгнул носом Колька. — Я ж понимаю. Жалко только вот ее очень.

— И это хорошо. — Пал Палыч подошел к парню и потрепал его по плечу. — Таким и оставайся, не давай зачерстветь душе. Герман.

— Ага, — отозвался оперативник, стоящий у дверного проема.

— Ты тут закончи, а мы пошли, — попросил его Пал Палыч. — Зачем всем на это глазеть?

— На что? — не понял Колька.

— Теперь ей надо сердце осиной пробить, — пояснил Герман, доставая из внутреннего кармана заточенный кол. — Иначе ее собственная душа может на этом свете задержаться и, не дай бог, переродиться. Или того хуже — она сама по ночам вставать из могилы начнет, кровь у живых сосать. Носители черных душ часто потом в кровососов обращаются, если это дело не проконтролировать.

— Пошли, Коля. — Пал Палыч и Вика уже стояли в дверях. — Герман сейчас все сделает, приберется и к нам спустится.

— Вы идите. — Колька решительно стянул с себя куртку, сам поражаясь принятому им решению. — Я тут останусь, ему помогу, вдвоем мы быстрей управимся. Герман, дай мне кол.

Глава четырнадцатая Никто и никогда

— А я говорил — не знаю, что там, — еще раз повторил Колька.

— Это я уже понял, — терпеливо сказал Арвен, слышавший данную фразу в третий раз. — Меня сейчас интересует не что там, а куда люди пропали. Это сыновья моих родственников, и они теперь меня спрашивают: «Где наши дети, почему они нам не звонят». Мне нечего им ответить, и это очень плохо.

— Плохо, — согласился Колька. — Только от меня-то вы что хотите?

— Узнай, где они, — не повышая голоса, приказал ему Арвен.

— Как? — здесь парню даже играть было не нужно. Он и правда не знал, как это сделать.

— Спроси про это у своего начальника, — предложил бизнесмен. — Или сам слазай в этот подвал. Кто из нас служит в вашей конторе — ты или я?

— Вы такой простой! — как-то даже не стал выбирать слова Колька. — «Спроси», «слазай». Я уже спрашивал, ответа не получил. А лезть туда? Какой смысл? Я там уже по углам потыкался. Мусор да трубы. Что до того, кто где служит — я маленькая сошка, уборщица — и то выше меня по допуску к тайнам отдела.

Арвен задумался, крутя на пальце перстень с большим блескучим камнем.

— Ладно, — сказал он через минуту. — Не можешь так узнать — попробуем по-другому.

Колька напрягся — эти слова могли означать что угодно.

— Иди и служи. — Арвен достал из внутреннего кармана дорогого пиджака тонкий конверт. — Когда ты мне понадобишься — я тебя найду.

«Да что бы ты провалился», — подумал про себя парень, но говорить это вслух не стал, принял конверт и рассыпался в благодарностях. Так было надо, так Ровнин приказал.

Как ни странно, Арвен возник не сразу после того, как около особняка в переулках Сухаревки побуянил генерал Илюшкин, который уже, по слухам, готовился к отставке, добровольной и скоропостижной, а только сейчас, в середине декабря, то есть почти через месяц. Почему так получилось, отчего — Кольке, конечно же, было интересно, но задавать подобные вопросы ему он не рискнул.