Отдел 15-К

— А вот ты там про коридор из свечей говорил? — Колька стремился выяснить все детали, пока они из памяти не исчезли. — Это что такое?

— А, это, — крякнул оперативник, хлебнув ароматной влаги. — Это когда отдельные раздолбайки из тех, что помоложе, пытаются древний колдовской обряд к гаданию приспособить. Что к чему не знают, и дорогу таким образом всякой нечисти в наш мир открывают, или сами по ней уходят на ту сторону. Да ты такое видел, сейчас это модно в сериалы вставлять. Ну знаешь — берется зеркало, зажигаются свечи…

— Видел, видел! — обрадовался Колька. — У нас девки так гадали.

— Дуры несусветные у вас девки, — зло сказал Герман. — Это же какими надо быть идиотками? Старые маги перед такими вещами защитные руны неделю рисовали, — а эти максимум шампусика хлебнут! А потом везде плакатики висят: «Ушла из дома и не вернулась…». А откуда она вернется? Из зазеркалья?

И он снова отхлебнул из бутылки, после же протянул ее Кольке.

— Ты к нам еще приезжай, — попросил Германа Крылов. — С тобой хоть и жутко, зато весело. Тьфу. Хрень какую-то сказал.

— Нормально, — одобрил его слова Герман. — Нет, звучит диковато, но некая логика присутствует. Слушай, во сколько «Штолле» открывается? Хочу Вике вишневый пирог купить, он ей понравился очень тогда. Колька, паразит, хоть слово кому об этом скажешь — мало тебе не покажется!

Глава тринадцатая Две души

— Ломайте, мать вашу! — гулким эхом отозвался во дворе командный генеральский бас, и в тон ему скрежетнуло железо подвальной двери.

— Палыч, это уже как-то совсем не по правилам, — нахмурившись, сказал Герман невозмутимому Ровнину. — Я все понимаю, тактика, стратегия… Он ведь не конторский даже, он сапог армейский! А мы чего-то под него гнемся!

— Герман, не суетись, — лениво ответил ему Ровнин, качнув черным зонтом, под которым стоял. — Ну да, ты прав. Я вообще их мог сразу к лешему послать, без разговоров, но зачем спешить? Пусть дитятя в погонах еще поиграется. Смотри, как потешно он щеки надувает, это же прелесть какая-то просто. Сейчас поломает дверь, потом его гоблины в пылюке все перемажутся, а после он отсюда свалит, выбора у него не останется. Причем он себе яму этим выроет такую, что в ней полгорода закопать можно. Он-то этого не поймет сразу, но данный момент не столь важен.

— Почему не поймет? — заинтересовалась Вика.

— Потому что у него извилина в голове всего одна, — охотно ответил ей руководитель отдела. — И та в форме обода от фуражки. Но тут ничего не поделаешь, не всем военным гениями быть.

Остальные сотрудники отдела, которые тоже вышли из здания под холодный и противный ноябрьский дождь, слушали этот разговор и с интересом смотрели на происходящее, предвкушая развлечение. Страха или чего-то подобного ни у кого в глазах не имелось. Как, кстати, и удивления.

Колька, естественно, тоже слышал этот разговор, но вот ему лично почему-то было невесело. Да и какой тут повод для смеха? Спросить-то с него могут за все сразу — и за то, куда делись три горячих джигита, которые позавчера вечером спустились в этот подвал, и за то, почему даже их тел в нем не оказалось. А что их там не окажется, он отлично понимал.

Неделю назад Сослану был передан план здания. Насколько данный документ соответствовал правде, Колька не знал — он получил его от Ровнина, который попутно объяснил парню, что при продаже этого документа ему надо будет сказать заказчику.

— Слово в слово, — втолковывал он Кольке. — Ты непременно должен произнести при разговоре и потом еще раз повторить! Итак — вот здесь, в подвале, ты не был никогда, тебя туда не пускают, и что там находится, ты не знаешь. Да и вообще не советуешь никому туда соваться, поскольку слышал разговор о том, что там небезопасно. По факту потом выйдет, что ты их честно предупреждал. Ну а что тебя не послушали — так в этом ты не виноват.

— Что-то я сомневаюсь, что Сослан мои предупреждения припомнит, — поёжился Колька. — Нет, я не трушу… Или не сильно трушу… Но как бы мне потом не аукнулись эти интриги.

— Во-первых, может, у них достанет ума не лезть в подвал. Вряд ли, но кто знает? — пригладил волосы Ровнин. — Во-вторых, убив тебя, они ничего не выигрывают. Источник в здании будет потерян, и время с деньгами, в него вложенные — тоже. Деньги ладно, а вот времени Арвену точно станет жаль. И того, что уже прошло, и того, которое придется потратить на поиски нового канала информации. А самолюбие? А натянуть нам нос максимально быстро? Ментальность тоже учитывай.

— Тогда какой смысл в этих словах? — не понимал Колька.