Отдел 15-К

Колька с удивлением смотрел на старца – он был одет совсем уж не по сезону, в какую-то дерюгу, к которой подходило древнее слово «армяк», шапки не было вовсе, а через плечо была перекинута сумка. Вдобавок у деда была длиннющая седая борода.

– До людей? – Карася, привычного ко всему, внешний вид старика, похоже, не смутил – Это тебе вооон туда надо, за тремя цистернами бери левее…

– А что ж вы мальчонку-то в такую погоду с собой таскаете? – внезапно перебил его старик – Ведь простынет.

– Надо, отец – Карась прекратил свои объяснения – Мало ли какие у людей дела?

Старик пожевал губами и неожиданно попросил –

– Давайте-ка я с вами пойду. Так оно понадежней будет.

– Ну, только не хватало – возмутился простотой деда Карась.

– Да ладно тебе – вступился за него Герман – А если старый в сугроб упадет и там господу душу отдаст? На нас грех будет.

– Господу душу? – дед дернулся, как будто засмеяться хотел или заплакать – Это да.

Карась посмотрел на это все, явно хотел возразить, но не стал, плюнул и пошел дальше.

Минут через десять он остановился, подождал остальных и вытянув руку, сказал –

– Вон стрелка, это шестая развилка. Малой, где дом видел?

– В-в-вон там – лязгая зубами то ли от страха, то ли от холода, ответил Ржавый и ткнул пальцем в круговорот снежинок.

– И? – Карась посмотрел на Германа, признавая за ним право руководить.

– Иди туда – Герман взял Ржавого за подбородок и поднял его лицо вверх, чтобы видеть глаза мальчишки – Ничего не бойся, мы рядом.

– Скверно-то как! – старик стукнул посохом по снегу – Стало быть, снова началось? А я-то прямо как почуял намедни.

– Дед, а ты кто? – Карась повернулся к старику, но ответа не получил, он уже шустро семенил по снегу за мальчишкой, который пошел вперед.

– Держимся шагах в десяти – негромко сказал Герман – Вон, по бокам от рельса кусты, по ним пошуршим. И без моей команды – даже не дышать.

Фигурка мальчика шла в снежную тьму, усилившийся ветер обвивал ее поземкой. Старик же и вовсе сгинул в этом мареве, как не было его.

Колька, пригнувшись, брел по кустам, прищурившись и давая себе зарок купить кепку с козырьком вместо вязаной шапочки.

Тем не менее, вспыхнувшие факелы он увидел сразу, как и его спутники. Яркий свет озарил пути, послышалась даже некая музыка, неживая, похожая на ту, что играли шарманки в старых фильмах. Услышал он и голос, громкий, веселый, живой.

– Бамбини, ты пришел! А я уж начал было думать, что твоя маленькая подружка останется без своего кавалера, а это так неправильно. У каждой девушки должен быть кавалер.

– Где Марюта? – ломко спросил Ржавый. Судя по голосу, мальчишка был на грани истерики.

– Она теперь моя актриса – немного пафосно ответил мужчина. Колька приподнял голову и увидел его. Он был совсем рядом с ним, шагах в десяти. Один прыжок, заломить руку и… Но без команды – нельзя.

В самом деле, итальянец был кудряв и длинноволос, ярко-красные губы выделялись на полноватом лице. Глаза, круглые, чуть навыкате, лучились смехом. В руке у него была кукла, пестрый арлекин в забавном раздвоенном колпаке.

– Ты молодец, что пришел. Моя труппа почти вся в сборе, не хватало только одного актера – продолжил итальянец. Он поднял арлекина вверх и потряс им перед лицом Ржавого – Что, Джузеппе, нам подходит этот мальчик?

Все так же улыбаясь, Малетто поднес арлекина к уху и казалось, что начал слушать то, что тот ему говорил.

– Приготовьтесь – прошуршал голос Германа.

– Мммм, как интересно – Малетто повертел головой – Мальчик, так ты пришел не один? Сеньоры, выходите сюда, мой театр всегда рад зрителям.

Герман первым вышел на освещенную площадку перед домом, в руке его поблескивал знакомый уже Кольке серебряный нож. За ним, треща ветками, двинулись и остальные.

– Сеньор Малетто, не так ли? – вежливо осведомился Герман – Насколько я понял, вы удерживаете в своем доме детей, причем против их воли. Не соблаговолите ли вы их отпустить?

– Детей? – итальянец наигранно развел руки в стороны – Каких детей? В моем доме нет никаких детей. В нем живу только я. Впрочем, в нем еще проживают актеры моего театра, но по отношению к куклам это слово звучит не слишком верно.

Малетто три раза хлопнул в ладоши и из открытой двери дома послышались тихие, как будто детские, шаги. Чуть позже из нее стали выходить куклы, с ниточками на руках и ногах, одетые в пестрые костюмы и словно сошедшие со страниц книг по истории Комедия дель Арте[6] – Бригелла, Уберто, Грациано, Коломбина…

– Марюта? – неверяще прошептал Ржавый, глядя на куклу, изображавшую служанку – Карась, вон же Марюта!

– Теперь уже нет – согнулся в полупоклоне Малетто – Это Фьяметта.

– На перо падлу надо ставить – Карась тряхнул рукой, со щелчком выкидывая узкое лезвие ножа, другой он отодвинул застывшего Ржавого себе за спину – Ну что, псина, айда к блатному?

– Идиото – даже как-то с жалостью посмотрел на него итальянец – Ну почему все сразу хотят меня убить, и никто не хочет посмотреть перед этим мой гениальный спектакль?