Отдел 15-К

– А ты? – Вика сразу скользнула за дверь, правда, перед этим шепнув какие-то слова, Колька же задержался, вопросительно глядя на товарища.

– У меня тут еще дело есть. – Герман криво улыбнулся. – Не так ли, бургомистр? Он, дружище, сам мараться не захотел, потому оставил эту приятную работу мне.

– А коли и так, то что же? – отозвался бургомистр. – Надо паршивую овцу прирезать, мне это невместно, а тебе… Ты договор хотел? Ты его получил, так будь любезен и со своей стороны сделать шаг навстречу.

В этот момент в помещении стало совсем холодно, и Колька увидел картину, которая его обескуражила.

Несколько призраков втащили в лавку своего собрата, причем последний выглядел куда презентабельней остальных. Не такой прозрачный, даже вроде как с неким подобием румянца, и одет не столь затрапезно. Встреть его Колька на улице ночной порой – за живого бы принял.

– Ишь как отъелся. – Бургомистр скривился. – То-то я тебя давно не видел, фон Грозен, а то бы сам раньше сообразил, с чего такие перемены в твоем облике.

– Не успел сбежать, – посетовал фон Грозен, озираясь. – Жаль. Ну и что вы со мной сделаете? Запихнете в железный сундук? В колодец отправите? Я же все равно выберусь, раньше или позже.

– Да нет, у нас другие планы. – Бургомистр-призрак глянул на Германа. – Ну, где твое серебро? Я же его с первой секунды чую. Прикончи супостата – и договор вступит в силу.

– Это не по закону! – забился в судорогах фон Грозен, по телу его и лицу пробежали судороги, похожие на помехи в телевизоре. – Смертному меня отдать хотите, чтобы навеки упокоить? Нельзя так!

– Иди, – негромко приказал Герман Кольке. – Давай, давай. Девчонку берите и ступайте к нашему транспорту. Там меня ждите.

Когда Колька передал его слова Вике, та спорить с ним не стала, только на дверь, ведущую в лавку, глянула с беспокойством.

– Ничего не помню, – сетовала тем временем очень бледная девушка, которая сидела рядом с ней на лавочке. – Помню, что с каким-то мужчиной познакомилась, он все восхищался моей красотой и имя хотел узнать, а дальше… Как отрезало.

– Да и ладно, – успокаивающе произнесла Вика. – Главное – все закончилось хорошо. А теперь – пошли к нашему микроавтобусу, мы вас домой отвезем.

Девушка оказалась на редкость покладистой, не стала сопротивляться и спорить, покорно дошла до транспорта, влезла внутрь и прикорнула около окна.

– Здорово он ее, – негромко сказала Вика. – Еще полдня-день – и все.

– Так он за это и ответит, – немного мстительно ответил ей Колька. – Сейчас его Герман…

– Плохо, что Герман, – поморщилась Вика. – Очень плохо, что Герман. Не дело смертному приводить в исполнение приговор, вынесенный призраками. Да еще и залоговый, они же его не-смерть как обеспечение договора выставили.

– Как непросто, – посетовал Колька. – Я, наверное, никогда в этом всём не разберусь.

– Разберешься, – вздохнула Вика. – Куда ты денешься?

Герман появился минут через десять, бледный и злой. Не говоря ни слова, он полез за руль и молчал всю дорогу, спросил только у сонной девушки, куда ее отвезти.

Колька и Вика тоже помалкивали, понимая, что оперативник не настроен на обсуждение того, что произошло в лавке после их ухода.

Да Кольке было и не до того – от тряски у него снова заныл зуб, да так, что у здания отдела он из микроавтобуса даже не вылез, а выполз, причем морально сломленный и готовый пойти к врачу, если он, конечно, еще принимает в этот поздний час.

– Эк тебя скособочило, – послышался старушечий голос, и из темноты переулка появилась сгорбленная невысокая фигурка с клюкой в руке. – Да, крепко тебя Смутница зацепила своей дланью. Где болит-то – сверху, снизу?

– Сверху, – просипел совсем уже ничего не соображающий парень, и даже не удивился, когда дряхлая на вид старушка неожиданно ловко и сильно цапнула его пальцами за щеку, и забормотала что-то неразборчивое. Колька расслышал только пару слов, вроде как «Алатырь» и «отпусти».

Спустя полминуты челюсть свело сумасшедшей, даже по сравнению с недавней, болью, щеку и десну как будто опалило жаром, а после все закончилось. В смысле – боль ушла, как будто ее и не бывало.

Колька, не веря в это, лязгнул зубами – никаких последствий.

Он уставился на старушку, которая трясла руками над цветочным газоном, гордостью Аникушки, который лично сажал в нем цветы.

– Спасибо вам, бабушка, – истово сказал он. – Если бы не вы…

– С чего это такая доброта? – раздался холодный голос Германа, оказывается он стоял все это время неподалеку, держа руку за отворотом куртки. – Вот так, без просьбы, да еще и бесплатно?

– Да сто лет мне ваша доброта не сдалась, – сварливо ответила старушка. – Попросили за вашего парня. Племяшка моя похлопотала, говорит – страдает он очень. Жалко ей, вишь, этого недотепу стало. А я что? Как ни крути – родная кровь, сестрицы моей отродье. Собралась вот, поехала. Видать, по нраву этот бедолага ей пришелся.

– А как зовут вашу племянницу? – оживился Колька.

– Зовуткой, – хмыкнула старушка и шустро скрылась в темноте.