Отдел

— Да все нормально, — сказал Игорь Васильевич, — мы все время так делаем, иначе можно крышей двинуться. Вы еще молодые, а у меня память девичья уже становится. Эсэс крысит, конечно, но тут ведь еще детали вспоминаются, которые сразу не заметил, а у другого посмотрел и вспомнил.

Добравшись до туалета, они пропустили вперед Игоря Васильевича как самого старшего. Игорь Васильевич, громко матерясь, зашлепал по влажному полу.

— Коврик бы тут постелить на выходе, — проорал Игорь Васильевич через собственное журчание. — С другой стороны, он провоняет весь, стирать негде.

Вторым пошел Фил, как сотрудник, прослуживший в этом месте больше, чем Игорь.

— Так-то ты правильное дело замутил, — крикнул Игорь Васильевич Филу через дверь. — Будем, как люди, до первых морозов, пока опять трубы не разорвет.

— Тогда здесь никого не было, — пробубнил Фил изнутри туалета, — сейчас здесь тепло и вода циркулирует, хрен их разорвет. Главное сделать, что потом — потом и думать будем, — сказал Фил, выходя, и сделал Игорю приглашающий жест.

Игорь пробрался до унитаза по специально расставленным кирпичам. За время работы в отделе он уже приноровился и привык к этому фаянсовому, потрескавшемуся желтоватому сооружению, стоящему на возвышении из нескольких ступенек, словно трон, и непредсказуемому, как женщина. Дергая за веревочку смыва, Игорь был морально готов, что вода или совсем не польется, или хлынет потоком, как из брандспойта; также он был готов, что вода или ухнет куда-то в жерло, не оставив в самом унитазе ни капли и будет клокотать где-то в глубинах слива, будто унося за собой дома, машины, деревья, или попрет обратно; был готов, что она может остановиться вровень с краями унитаза, или может хлынуть наружу, и тогда нужно будет спасаться бегством по кирпичам.

Пока Игорь делал свои дела, Игорь Васильевич и Фил, как на грех, молчали, словно прислушивались к его туалетным звукам, Игорю было очень неловко от этого.

— Мыло, кстати, тоже ринатовское, — поделился Фил, когда они мыли руки в душевой.

Два следующих дня Игорь только и занимался тем, что вспоминал и записывал подробности операции, сверялся с Филом и Игорем Васильевичем, дополнял свои записи, но так, чтобы это не было похоже на списывание. Еще три дня, когда все уже освободились и то и дело стучались в кабинет и звали покурить, он занимался расшифровкой интервью с мужичком, добавляя в текст записи о поведении мужичка. Игоря радовало, что диктофон, несмотря на свою невзрачность, хорошо отрезал фоновые шумы и качественно записал всякие покашливания в кухне, потому что реакция сотрудников тоже требовала конспектирования, как и реакция самого Игоря на вопросы и ответы на них. Поскольку Сергей Сергеевич торопил с отчетом, Игорь прозависал на работе два выходных дня, и это предсказуемо не встретило понимания у жены — оба вечера, и в субботу и в воскресенье, его ждало продольное и поперечное попиливание. Жене совсем не понравилось, что два воскресенья подряд Игорь пропадает неизвестно где. Он отвечал ей, что, когда у него был последний отгул, она что-то не проявляла радости, что он дома, даже наорала по поводу крошек попкорна в сыновней комнате — досталось и сыну, и самому Игорю. «Я уставшая была как собака. Это ты можешь понять?» — говорила жена тихим оскорбленным голосом, потому что понимала, что была неправа.

В понедельник вечером он сдал стенограмму уже собравшемуся уходить Сергею Сергеевичу и почувствовал необыкновенную легкость, Игорю было уже все равно, правильно ли он все сделал, нет ли в тексте опечаток — в самом начале работы он пристально следил за этим. Еще легче ему стало, когда он узнал, что Игорь Васильевич уже уехал домой с кем-то другим. Сергей Сергеевич пролистал кипу листов и, запечатав ее в коричневый конверт, похожий на тот, в котором был лист с вопросами, заставил поставить на него круглую печать и расписаться.

— Все, — сказал Сергей Сергеевич, — завтра присоединишься к туалету, Миха всех запряг, включая Рината Иосифовича, так что у тебя шансов нет.

— Они его еще не сделали? — удивился Игорь. — Там дел на пару дней всего.

— Миша растягивает удовольствие, — сказал Сергей Сергеевич. — Тантрический ремонт.

— У меня у сына в садике карантин, — ответил Игорь, он не врал, утром позвонила жена и сказала о карантине, особенно давя на то, что раньше это не было проблемой, а теперь из-за Игоря, пропадающего на работе, сын просидит дома один до вечера и неизвестно, что из этого получится. — У жены запарка очередная какая-то.

— Так сюда его приводи, да и все, — сказал Сергей Сергеевич обыденным голосом, но явно опережая речь Игоря о внеочередных отгулах.

— А можно? — спросил Игорь.

— А почему нельзя? — удивился Сергей Сергеевич. — Люди иногда детей на режимные объекты приводят, а тут все равно пока затишье, почти что дома. Пускай Молодой с ним нянчится, все равно ему делать пока не хрен. Это даже такой воспитательный момент будет.