Отдел

— Вы путаете техническую развитость и культурную, — сказал Молодой. — У китайцев были фарфор, компас и порох, так и у нас сейчас есть космос, позиции в котором мы стремительно теряем. Если цепляться только за космос и за победу в войне, которая была совершена вовсе не Россией, а страной со все же немного другим названием, к которой мы имеем уже довольно-таки опосредованное отношение, то ничего хорошего из этого не выйдет. Не нужно спрашивать, что мы уже дали миру, нужно спрашивать, что мы даем миру сейчас, кроме нефти, газа и диких туристов. А в данный момент мы не даем миру ничего. Может быть, техника еще как-то радует глаз в каких-нибудь аспектах, которые мне неизвестны. Но в культуре, по-моему, царит абсолютно черная дыра. Есть несколько художников, картины которых покупают на Западе, но выглядят они как просто более успешные продавцы сувениров среди других торговцев сувенирами на африканском рынке масок и наконечников. Даже русский кинематограф, который все ругают, выглядит выигрышнее на фоне нашей живописи и графики, но и он, мягко говоря, не очень сенсационен.

— Если все так плохо, то к чему все это? — снова не выдержал журналист.

— Это же очевидно, — Молодой ответил журналисту взглядом, похожим на взгляд микробиолога в микроскоп. — Нужно готовить не только соответствующих художников, но и соответствующего зрителя. Причем взращивать их нужно одновременно. С этой целью планируется множество перфомансов как в самом музее, так и на территории города. Планируется организация стипендий молодым художникам для обучения их за рубежом. Планируются несколько премий в области графики, живописи и скульптуры, достаточно крупных, чтобы заинтересовать не только областную молодежь, как это делается сейчас, а с привлечением жюри и художников со всего мира.

Молодой долго еще втирал про местную всероссийскую отсталость и поражал ослепляющими перспективами как журналиста, так и жителей города и области, но если это и была речь, похожая на обещания Новых Васюков, то все посулы сводились к тому, что жители увидят картины и скульптуры, журналисты получат информационные поводы, а деньги, скорее всего, пойдут на премии иностранным художникам, потому что кому как не им выигрывать в конкурсах, уровень которых будет слишком высок для местного населения.

Именно за эти авансы Молодому через несколько дней и влетело, когда звонок Эсэса снова собрал весь отдел в конференц-зале. Собрание выдалось веселым, Игорь оценил это совершенно объективно, хотя самому ему радостно не было, потому что мир с женой так и не наступал, квартира была слишком мала, чтобы совсем не пересекаться со второй своей половиной, ребенку было плохо от того, что родители игнорировали друг друга. Игорь не знал, как из всего этого выпутаться, у него уже мелькала мысль починить картину и повесить обратно, но это была бы полная капитуляция, какое-то совсем уже ползание на коленях и вымаливание прощения.

— Ты на хрена про деньги заговорил? — ругался Сергей Сергеевич на Молодого, вжавшегося в кресло. — Нормально ведь начал. Я перед экраном стоял и аплодировал. Ты ведь все сперва по инструкции делал. Галерея, чтобы в нее никто не пошел, такой ведь был план. Чтобы она у всех заранее отвращение вызвала одним своим посылом. Молодец ведь, справился. Про китайцев, которые превзошли нас в соцреализме, вообще огонь. Не удивлюсь, если нескольких старперов после твоих слов увезли в ближайшую сердечку.

— А когда это было, я что-то не припомню, — отвлекся от своих мыслей Игорь.

— Да он почти с этого начал, — сказал Сергей Сергеевич. — Короче, блеск, пламя. Но тебе же русским, бля, языком сказали, про деньги не заикайся. Даже не говори «деньги». Говорили же тебе.

— Так я же говорил, что из местных их вряд ли кто получит, — пробовал как-то оправдать себя Молодой.