Отдел

— Это такой тренд, — говорил Молодой, глядя на сорокалетнего журналиста снизу вверх, но таким взглядом, словно журналист был на две головы ниже него. — Вам знакомо такое слово — «тренд»? Конечно, не вызывает сомнений, что вся эта страна — этакое дикое поле, где художники плетутся в хвосте мирового современного искусства, отставая на пару поколений. Но именно в силу этой дикости наши местные рисовальщики могут быть поняты местным населением и оценены западными критиками. Первые только-только дорастают, чтобы понять то, что давно уже понял, оценил и позабыл ценитель западного искусства, вторым оно интересно, как бывают интересны туристам этнические сувениры с их дикостью, самобытностью и грубой формой. Представьте только, как должен быть интересен Энди Уорхол, родившийся и творивший в таких дырах, как Челябинск, Пермь, Екатеринбург, что у него должно было произойти в голове, как должны наслоиться друг на друга пионерское детство, комсомольская юность. Вы меня понимаете? А помните время перестройки, когда казалось, что все, что приходит с Запада, — чистая правда? Я-то уже не помню, меня тогда еще в помине не было, но я в курсе всех этих толп людей, голосовавших за перестройку и гласность. У людей была такая иллюзия, что если себя вести как в кино, то и жизнь будет как в кино. Это смешно, конечно, сейчас. Но и теперь ведь никуда не делось. Такой культ карго. Уже планируется несколько выставок наших местных молодых людей, которые фотографией увлекаются, такие, знаете, ребята, которые думают, что если у них камера, как у людей, и одеваются они, как люди или как художники, и ведут себя соответствующе, то они как бы художники и есть. Социалистический реализм тоже очень интересен, уже планируется совместная выставка Зимонова Сергея Сергеевича и какого-то северокорейского художника, чье имя я, хотя оно и короткое, вспомнить не могу. Эти художники одного возраста, но наш местный успел несколько партийных чисток пройти, сдать партбилет, вступить в «Единую Россию», а тот как-то ровно продержался и при Ким Чен Ире, и при Ким Чен Ыне, пока живой, очень интересно их параллельные взгляды на реальность представить, так что если не сорвется, то должна получиться очень интересная выставка.

— То есть вы хотите внести некоторое оживление в культурную жизнь нашего города? — влез журналист, пока Молодой отдыхивался, чтобы разродиться очередным пассажем.

Молодой оскорбительно рассмеялся, когда журналист сказал слово «культурную», затем долго прикуривал, выдохнул дым журналисту в очки и продолжил:

— Ну, если вы имеете в виду культуру как понятие биологическое — то нет, не собираюсь, у вас тут и так все цветет и пахнет.

«Вот ведь сука», — чуть ли не с восхищением подумал Игорь, почему-то надеясь, что журналист не выдержит и начнет мутузить Молодого прямо в кадре, но тот только стал всячески, едва ли не игриво хихикая, уворачиваться от дыма, который Молодой принялся пускать в его сторону.

— Каких слов вы от меня ждете? — спросил Молодой. — Искусство — это всегда провокация, ну, может, и не всегда, но почти всегда, современное — провокация в девяноста девяти процентах случаев. Конечно, в городе станет чуть шумнее. Но я бы на вашем месте не особо надеялся. Для культурного шока нужна достаточно умная аудитория, которая покупается не только на пляски в церкви, а таковой не набрать в этой стране и восьми человек, я лично знаю пятерых, да и то это я с собой вместе посчитал.

Журналист, похоже, не совсем слышал, что говорит Молодой, у журналиста, похоже, были заранее заготовленные вопросы, и речи Молодого несколько сбивали съемочную группу с намеченного сценария, а сам журналист по-прежнему не сводил глаз с часов Молодого, пока тот нес свою ахинею, подавая себя как загулявшего купца или смертника, которому уже совсем нечего терять.

— Это глубокое заблуждение, что мы отстаем от современных западных художников на одно-два поколения. С учетом того, что искусство в этой стране сначала было сугубо церковным, потом находилось под гнетом крепостного права и жесточайшей цензуры, сперва царской, потом советской, количество лет и поколений несвободы просто не поддается нормальному исчислению. Лет пятьсот, по грубым подсчетам. Представляете разницу в пятьсот лет? Это даже не разница между Японией и Голландией во времена начала их отношений.

— Вам не кажется, что вы все-таки перегибаете палку, — не выдержал журналист и в приступе патриотизма нарушил какой-то сценарий у себя в голове. — Все же страна, победившая фашизм, запустившая человека в космос…

Молодой отвратительно рассмеялся в микрофон, журналист даже потянул микрофон на себя, шокированный таким смехом, похожим на хохот гиены. Молодой удержал микрофон возле себя и отсмеялся вволю.