Отдел деликатных расследований

– Я так и подумал, – сказал Ульф. – Нам обоим пришлось насмотреться – или, в вашем случае, наслушаться – такого, что привело бы большинство людей в шок. И все же…

– Уверяю вас, господин Варг – в человеке меня ничто больше не способно удивить. Ничто.

– Но то, что я вам расскажу, трудно себе даже вообразить.

– Неужели? Что ж, испытайте меня.

И Ульф, сидя в кабинете у доктора Свенссона, уже под конец консультации, начал рассказывать своему психотерапевту историю Балтсера. Он, конечно, не упомянул ни его настоящего имени, ни его отношения к комиссару; поскольку он дал слово, что не допустит огласки, детали пришлось опустить. Но комиссар ясно выразил пожелание узнать, можно ли что-то сделать для Балтсера, и если да, то как именно это можно устроить. С точки зрения Ульфа, разрешение комиссара вполне оправдывало этот разговор.

– Видите ли, я познакомился с одним человеком, – начал Ульф. – Который в некоторых отношениях напоминал волка. Волосатые руки, лицо – такие вещи.

Доктор Свенссон продолжал бесстрастно ему внимать.

– И зубы у него тоже были большие, – сказал Ульф.

Брови доктора Свенссона поползли вверх.

– Днем с ним можно было вести вполне нормальный разговор, – продолжал Ульф. – Но ночью – я в этом убежден – ночью мы слышали, как он воет по-волчьи.

Доктор Свенссон снял очки и протер их платком.

– Как интересно, – сказал он. – А что же дальше?

– Когда я зашел проверить, все ли в порядке с ним и с его женой, он был весь какой-то растрепанный – и явно не в своей тарелке. Я практически уверен, что за минуту до того он сидел в кустах – и выл, как волк.

Доктор Свенссон спросил, всё ли на этом.

– Всё, – ответил Ульф.

Доктор Свенссон сложил руки на груди.

– Это не так уж необычно, как вам кажется, – сказал он. – Я не говорю, что подобное происходит постоянно, но такие случаи известны.

– Только не говорите мне, что теперь я должен верить в вервольфов, – ответил Ульф.

– Нет, – ответил доктор Свенссон. – Как вам известно, я – рационалист. Я верю в разум и в то, что всякое явление имеет научное объяснение. Поэтому в вервольфов я не верю.

– Рад это слышать, – сказал на это Ульф. – И все же должен сказать, мне было сильно не по себе. Если бы я в них верил – что, конечно же, не так, – воображаю, я сильно бы испугался. Это было исключительно неприятно.

Доктор Свенссон кивнул.

– Вполне естественно, – сказал он. – Психически больные люди вселяют тревогу. Помню, я в первый раз с этим столкнулся, еще когда был студентом-медиком, задолго до того, как начал изучать психологию. На меня тогда это произвело крайне отталкивающее впечатление – неприкрытый ужас, неприкрытое страдание. Люди не всегда догадываются о подобных вещах.

И он рассказал Ульфу о характерных чертах ликантропии.

– Клиническая зооантропия – крайне странное заболевание, – сказал он. – Ликантропия вовсе не так уж уникальна. Бывают расстройства, когда больной убежден, будто он – корова или – это очень редкая форма – что он змея. Убежденность эта бывает исключительно сильной, и больному бесполезно говорить, что, мол, вы вовсе не волк. Это не сработает.

– Нет?

– Нет. Потому что суть расстройства именно в этом – вы в него верите.

Ульф спросил о том, что может быть причиной.

– Истерия либо какое-нибудь аффективное расстройство, – ответил доктор Свенссон. – А может, дело в физиологии – что-нибудь с лобными долями либо поражение лимбической системы. Я бы заподозрил некое первичное заболевание – возможно, шизофрению либо депрессию, и уже исходя из этого назначил бы лечение. – Он немного помолчал. – Этот бедняга – кто-нибудь поможет ему обратиться к врачу?

– Думаю, да, – ответил Ульф. – Кузен его жены имеет… некоторые рычаги давления.

Доктор Свенссон взглянул на Ульфа:

– Знаете, господин Варг, у вас очень интересная жизнь – гораздо интереснее моей.

Ульф вздохнул:

– Иногда мне хочется, чтобы она была попроще. Иногда мне хочется, чтобы у меня была простая, обычная работа – с девяти до пяти.

– Думаете, это пришлось бы вам по душе?

– Скорее всего, нет, – признался Ульф. – Мне стало бы скучно – наверное.

– Стало бы, как мне кажется, – ответил доктор Свенссон. – Вам нужно, чтобы в жизни время от времени происходило что-то хорошее, – как и всем нам. Пусть даже мы и не знаем, как это назвать.

– Не знаю я, что мне нужно, – сказал Ульф. – Наверное, любить кого-то. А у меня этого кого-то нет. Или, скорее, я не могу себе позволить быть с ней.

Доктор Свенссон с сочувствием посмотрел на него:

– Потому что вы знаете, что это было бы нехорошо?

– Да, – ответил Ульф. – Потому что это было бы нехорошо. Это слишком многое бы разрушило.

Доктор Свенссон вздохнул:

– Даже сказать вам не могу, сколько людей, сидя вот так, у меня в кабинете, в этом самом кресле, в котором сидите вы, рассказывали мне, как они нуждаются в любви.

– И вы ничего не можете с этим поделать?

– Не могу. И они тоже – в большинстве случаев. Но как это было бы хорошо – взмахнуть волшебной палочкой и дать им ту развязку, к которой они стремятся.

– Развязку? – переспросил Ульф.