Отдел «Массаракш»

— Жри, жри, Птицелов, — приговаривал Облом. — Наводи тело.

Птицелова не нужно было подгонять, он сметал кашу с проворностью кочегара у паровозной топки. Каша была еле теплой, жирной и пересоленной, но выбирать не приходилось.

Набив брюхо и утолив жажду чаем, Птицелов почувствовал неодолимую дремоту, но Облом был беспощаден.

— Э! Э! — крикнул он. — Погодь спать… Кто за тебя посуду будет мыть? Неизвестный Отец?!

Птицелов осоловело воззрился на напарника. Некая неясная мысль возникла в дремотном сознании мутанта, но не успела оформиться.

— Чего уставился?! — накинулся на него Облом. — Бери сервиз и марш на водоколонку!

Птицелов со вздохом поднялся, сгреб с дощатого стола манерку, ложки и миски, втиснул ноги в резиновые боты и вывалился на улицу.

Там заметно потемнело. Снег валил все гуще. На плаце никого. Видимо, Панди сжалился над новобранцами и отвел их в тепло.

Согбенный в три погибели, Птицелов принялся мыть посуду под ледяной струей из водоразборной колонки. Получалось плохо. Жир не желал растворяться в холодной воде.

Где бы раздобыть песочку? Ага, у новой вышки на днях вывалили целую кучу…

Птицелов взял с собой одну миску, оставив остальную посуду у колонки, и побрел к пулеметной вышке. Часовой наверху не смотрел внутрь периметра, его интересовала только темная щетина леса, подступающего к забору слишком близко, чтобы обитатели гарнизона могли чувствовать себя в безопасности.

Птицелов наклонился к песочной куче, смахнул снег, вонзил край алюминиевой миски в смерзшийся песок. Сверху донесся глухой стук и короткое «хэ-эк». Что-то мягкое свалилось с вышки и шлепнуло Птицелова по темени. Он машинально поднял странный предмет и не сразу понял, что это обыкновенная солдатская шапка.

«Эй, ты! Заснул, что ли?» — хотел крикнуть мутант, но вовремя прикусил язык.

Через высокий забор, забранный поверху колючей проволокой, перемахнули две серые тени. К ним почти сразу присоединилась третья — спустившись с вышки.

— Бельмастый будь на стрёме, — прохрипел знакомый голос, — да не дай волю дрёме.

— Разведчики! — ахнул Птицелов. — Явились! Неужто по мою душу?!

— А ты, Затворник, братка, — продолжал Шестипалый, — на вышку лезь в обратку!

— А ты? — поинтересовался Затворник.

— А я, как самый ловкий, — вдохновенно рифмоплетствовал главарь, — нырну-ка в их кладовку.

— Лады, Шестипалый! — буркнул Бельмастый.

Они рассредоточились. Затворник снова взобрался на вышку. Послышался скрип турели. Мутант-разведчик разворачивал пулемет внутрь периметра. Бельмастый и Шестипалый быстро пересекли плац. Поднялись на крыльцо гарнизонной канцелярии. Птицелов понял, о какой кладовке шла речь. В канцелярии сейф, а в сейфе — гарнизонная касса. Разведчики решили разжиться казенными деньжатами.

Что делать? Птицелов вспомнил, что дневальным в канцелярии сейчас рядовой Boxy. Он солдат, конечно, но парень неплохой, свойский. И насваем всегда угостит, и от мутантов не воротит нос. Да и чего ему воротить, вырос ведь в Приграничье, с детства насмотрелся уродцев… Жалко парня. Да и не его одного. А ребята? А господин штаб-врач?

Разведчики поковырялись в замочной скважине какой-то железкой. Дверь бесшумно отворилась.

Птицелов взглянул на миску, которую все еще сжимал в окоченелых пальцах.

А, была не была!

Он свистнул со всей мочи и метнул миску вдоль плаца. Затворник среагировал мгновенно. Коротко прогремел пулемет, затряслась вышка. Продырявленная посудина отлетела к забору. Бельмастый и Шестипалый выскочили из канцелярии. Скорострельные карабины в их руках ходили ходуном. Искали цель. Птицелов догадывался, какую именно, но дело было сделано. Гарнизон ожил. Забухали сапоги, послышались команды. Разведчики бросились к забору.

— Затворник, прикрой! — рявкнул Бельмастый и вдруг увидел Птицелова. — Вот так встреча! — проговорил разведчик. — Ты что это, паря, шухер подымаешь?

— Вали, Бельмастый, эту гниду! — призвал его подельник. — Он нам нанес смертельную обиду.

— А ты заткнись, уродец шестипалый, — отозвался Птицелов, — пока тебя не слопали шакалы…

— Массаракш! — взревели разведчики в унисон.

Черные зрачки карабинов уставились Птицелову в лоб. Гулко раскатилось эхо выстрела. Бельмастого швырнуло вперед, он налетел на Птицелова и сбил его с ног. В то же мгновение снова ожил пулемет на вышке. Дробная очередь охлестнула плац, как свинцовая плеть. Фонтанчики снега обозначили ее путь. Послышались проклятья и редкие ответные выстрелы. Шестипалый заметался. Драгоценные секунды упущены. Через забор сигать поздно. Не обращая внимания на оглушенного Птицелова, который вяло ворочался, придавленный телом убитого разведчика, Шестипалый залег за песочную кучу, начал отстреливаться.

— Меня не взять, солдатики, задаром, — бормотал он в рифму, — я не к таким привык судьбы ударам…