Отдел примирившихся врагов (СИ)

В итоге одни бумажки сменились другими. Вместо изучения медицинских карт Вэл с Марселем стали рассматривать рукописные заявления гражданских лиц, параллельно вбивая их ЦДВБ — центр данных внутренней безопасности. В основном подавляющее большинство жаловалось на укусы вампиров, на которые не давали согласия, либо на физическое или сексуальное насилие со стороны оборотней. Раньше она очень бурно реагировала на такие заявления, но затем до неё дошло, как много ложных доносов из-за обиды и денег поступало к ним в отдел.

Через час вернулся Рикки со своей грустной напарницей. Она всё реже улыбалась и чаще смотрела на него с тоской. Каких гадостей надо было наговорить, чтобы довести её до такого состояния? И этого подлого мерзавца, не желающего признаваться, чего они рассорились, Вэл звала родным братом. Только и делал, что угрюмо молчал или говорил ей не лезть не в своё дело. Так бы и прибила.

— Марсель, можно тебя ещё на пару слов, — сладким голоском окликнула его Мина.

— Чего тебе? — отозвался он, шустренько поднявшись со своего стула и потопов к красавице. Как-то подозрительно бодро подорвался. Толком не хамил.

Неужели Мацик глаз на неё положил?..

С трудом выждав несколько минут, Вэл поднялась из-за стола, нечаянно перевернув стакан с ручками, нервно собрала их обратно и как можно неприметнее прошла мимо парочки, продолжающей о чём-то шептаться. И ведь специально стали тише говорить, когда она замедлила шаг, оказавшись напротив, чтобы ни словечка не разобрала. Что за дурацкие секреты от неё?

Заваривала чай Вэл психуя, поэтому не удивительно, что капнула кипятком на ладонь. Но психовала-то она не на пустом месте. Это во всём Мацик виноват — он, козлина плешивый, ничего о верности не знал.

Вернувшись на рабочее место, она уставилась на голубков. Неплохо смотрелись, надо признать: Мацик весь такой из себя костлявый и смазливый, и Мина — вроде худущая, но с округлостями в стратегически важных местах. Ещё и на лицо хорошенькая как куколка.

Вэл, наверное, полагалась порадоваться, что её лучший друг нашёл себе девушку по вкусу. Не в смысле, что он собрался её сожрать, хотя… как они вообще с людьми-то умудряются союзы создавать? Всё равно что на бифштексе пожениться и изредка им лакомиться. А впрочем, какая к кошаку разница! Гораздо важнее то, что шуры-муры у них намечаются. И этот простой факт по непонятной причине её сильно беспокоил…

Отхлебнув чаю, Вэл поморщилась от неожиданной боли во рту. Здорово. Теперь ещё и язык обожгла. И всё из-за этого подлого предателя! Сидит там, что-то нашёптывает ей на ушко. Небось какие-нибудь любовные глупости. Не очень-то всё это и интересно. Вот вообще ни капельки.

— Надо попить холодной воды, — пробормотала она, снова поднимаясь на ноги.

В этот раз, когда Вэл проходила мимо, то вдруг поняла, что шнурки плохо завязаны. И поэтому присела на корточки, чтобы перезавязать их. Они кинули на неё беглый взгляд и о чём-то зашептались с возросшим энтузиазмам. Вот же рептилии маринованные! Чего шептаться-то?! Неужели так сложно говорить в полный голос?

— Но я же слышу… — внезапно поняла она и хлопнула себя по лбу. Наконец-то до неё дошло, что проблема заключалась не в шёпоте, а в языковом барьере, поскольку они говорили на каком-то извращённом диалекте саларунского. Совсем мозги потекли.

За один глоток выхлебав полбутылки, Вэл снова покосилась в их сторону и окаменела. Не хотелось верить глазам, потому как её Мацик ласково улыбался. Раньше лишь Вэл полагалась видеть его таким особенным: мягким, как пушистое облачко, и тёплым, как толстый плед. Но он так легко открылся для другой… и это после всего того, что между ними было?.. Нет. Она не позволит ему придать их связь, достигнутую таким трудом.

Со стуком поставив на столешницу кухонного островка бутылку, Вэл решительно к ним подошла. В ушах стоял несмолкаемый стук собственного сердца, заглушивший вопрос Мацика, уловить который позволили шевельнувшиеся губы. Красивые губы с ярким и чётким контуром. И к колечку в уголке рта она уже привыкла. Оно ему, пожалуй, даже шло. Ему вообще всё шло: цацки, татуировки, нелепые одежонки. Наверное, потому что уродился таким непостижимо привлекательным.

Губы снова пришли в движение, кажется, произнося её имя. Но, если честно, Вэл даже не пыталась разобрать, что они там пыжились сказать. Она просто схватила Мацика за грудки на рубашке и дёрнула на себя, впечатываясь в приоткрытый рот своими плотно сомкнутыми губами.

Это был её первый поцелуй. Раньше как-то даже желания не возникало, поэтому и проходила нецелованная почти до совершеннолетия. Вэл всегда думала, что ей не понравится. В чужом исполнении нередко присутствовали хлюпающие звуки. Оттого она была уверена, что поцелуй — нечто мокрое, холодное, противно склизкое. Но на деле поцелуй больше походил на прикосновение к тёплому суфле. Какой-то упругой и шелковистой массе. И всё было бы просто замечательно, если бы от этой массы не пахло железом.