Отдел расследований. Фрагменты политической истории 1990-2020-х годов

Лет уже почти десять назад знал я в Москве одного Хапсирокова, если говорить просто – завхоза Генпрокуратуры. Но фигура эта в те движущиеся годы была не только хозяйственной. Не знаю, имел ли он отношение к знаменитой провокации против генпрокурора Скуратова, которого подпоили и привезли в квартиру на Полянке, специально снятую бизнесменом Ашотом Егиазаряном. С ее окон электронная станция передавала репортаж прямо на Лубянку, о том, как генпрокурор развлекается с девочками, в бреду называя себя Юрой. Тогдашний хозяин Лубянки на этом деле стал сначала премьером, потом и наследником Старого президента, Скуратова поперли, а девочек с тех пор никто не видел. Елкин оценил заботу молодого чекиста, очень уж досаждал ему Скуратов своими антикоррупционными происками. Так вот, именно от друзей Хапсирокова ко мне попал номер счета Бориса Николаевича и его семьи в австрийском банке. Может, конечно, у тех ребят была своя игра, просто так бумаги из Генпрокуратуры не утекают.

Я ценную утечку не опубликовал, даже главному в тогдашней моей редакции, Игорю Голембиовскому, не показал, потом история со счетами (но без номеров!) всплыла в других газетах. Было ли это частью многоходовки, оперативной разработки чекистов, приведшей одного из них на вершину? Вообще, конечно, по нынешним временам счета эти – копеечные. Тут другое: Ельцин, пришедший к власти на волне борьбы с привилегиями, требовавший моральной чистоты, был вынужден предпринимать определенные шаги, чтобы сохранить не только свою репутацию, но и будущее своей семьи. Именно на эти шаги его и подталкивали, делали их неизбежными, они и были целью оперативной разработки. А Пал Палыч Бородин, которого антиельцинская оппозиция обвиняла, как главу Управления делами президента, в махинациях при ремонте Кремля с помощью фирмы «Мабетекс», был как раз финансовым куратором Генпрокуратуры и контрагентом Хапсирокова. И организатором этих самых счетов.

Редедя и совсем другие

…Здешний Хапсироков оказался отцом московского, поэтому о тамошних делах вспоминать не стали. В маленьком сияющем домике разместилась редакция газеты на черкесском языке, где Хапсироков-старший – и главный редактор, и главный идеолог.

– Скажите, газета на национальном языке – это издание полноценное или краеведчески-ностальгическое? Она может быть независимой, представителем «четвертой власти», или вынуждена подстраиваться… под госдотации?

– Знаете, коллега, я скажу сразу обобщающе: национальные языки живут тогда, когда на них ведется экономическая деятельность, в противном случае – чистая этнография. Как национальный костюм – кто же ходит в черкеске с газырями на работу, хоть в офис, хоть в цех?

– Вам, конечно, виднее, но мне кажется, что оценка меняющейся действительности, ее осмысление – это духовное производство, развивающее не только самосознание нации, пусть и маленькой, но и сам язык. Часто же духовное производство ведет за собой экономику.

– Мы, конечно, пытаемся защищать наши интересы, откликаемся, но это трудно. Дело в том, что большая близкородственная национальная группа – черкесы, адыги, кабардинцы, когда-то – ныне исчезнувшие из Сочи шепсуги, да и абхазы – распылена по разным территориям с разной подчиненностью. Думаете, случайно нас и тюрков – карачаевцев, балкарцев – разделили по двум соседним республикам?

– Да, как у Джеймса Бонда: прилить, но не смешивать. И в Карачаево-Черкесии, и в Кабардино-Балкарии образовались взрывчатые смеси, которые вынуждены для поддержания равновесия обращаться к Москве.

– У нас еще и абазины есть.

– И какая здесь может быть демократия по принципу «один человек – один голос», если решают межплеменные договоренности, а не конкретные люди?

– Сложнее. Решают как раз люди, кто понаглее, но маскируют это под защиту национальных интересов. Хотя, в общем-то, всегда решают вожди. Князья, цари…

– Генсеки, президенты…

– Но решать-то можно по-разному, власть – это же не обязательно угнетение, зло, прежде всего – ответственность. И не главное, как ты к ней пришел, а главное – как ты ею распоряжаешься.

– Но все-таки прозрачные процедуры дают какие-то гарантии, ответственность приобретает механизм воздействия, прямого и обратного. Система, действующая долгое время, не может быть рассчитана на приход «хорошего человека», она должна быть заточена на железный уход плохого, в точный срок. Да и хорошего, пока он не стал плохим. На сменяемость.

– Долгое время – оно ведь не только в длительности событий, но и в памяти… Вы историю Редеди знаете?

– Учил по древнерусской литературе.

– Он был нашим князем почти тысячу лет назад. И привел войско на битву с русским князем Мстиславом. Утром на поле боя посмотрел на стоящие тысячи людей, подумал, и говорит: почему они должны умирать, твои и мои? Давай лучше так: мы с тобой побьемся один на один. До смерти. А кто уцелеет – того народ и победил. Не случайно он и в летописи назван богатырем.

– Мстислав согласился, я помню – его доблесть преподносится в летописи.